Когда поют деревья

Эти слова прозвучали как предательство по отношению к малышу, которого она носила. Аннализе было тошно от одной мысли, она уже заранее представляла, как осудят ее Бог и Nonna. Но это ее решение, и сейчас Аннализе казалось, что другого выхода нет. Она отдаст ребенка семье, в ней достойно его воспитают и обеспечат сыну или дочери Аннализы такую жизнь, которую она сама надеялась подарить.

Густые леса Мэна не предлагали ни ответа, ни утешения. Может, ее дом больше не здесь? Аннализа не ощущала себя жительницей Мэна. Она чувствовала себя здесь чужой. Когда на горизонте появился дым фабрики, ей показалось, что их машину посетил призрак ее отца.

– Беременность твоя – тебе и решать, – сказал Уолт одним морозным вечером в середине декабря. – Но если захочешь оставить ребенка, то я помогу.

Город сиял рождественскими огнями, но впервые в жизни у Аннализы не было праздничного настроения.

Аннализа ненавидела зависеть от других, но Уолт не отступался.

– У вас и без меня забот хватает, Уолт. Видит Бог, вам надо уделять больше внимания своему здоровью.

Уолт серьезно посмотрел на девушку.

– Ты не доставляешь мне никаких хлопот – наоборот. Я просто прошу слушать только свое сердце. Не мое дело вмешиваться в твой спор с бабушкой, и у Элены, конечно же, есть своя голова на плечах. Какая разница, что я думаю.

Nonna приняла новость об измене Томаса без малейшего удивления. Видимо, она уже столько повидала в жизни, что ее трудно было поразить. Когда Аннализа рассказала, бабушка хлопнула в ладоши:

– Раз так – возвращайся домой. Будем растить ребенка вместе.

– Ты предлагаешь сдаться?

Ответ Аннализы не поменялся, хотя она была очень благодарна бабушке за такое предложение.

Уолт откашлялся в салфетку.

– У тебя есть выбор – вот что самое главное. Думаю, правильный ответ где-то рядом: надо только его найти.

– И где же он, этот ответ?

– Твое сердце разбито, Аннализа. А когда оно разбито, трудно понять, что делать дальше со своей жизнью. Может, сначала тебе надо понять, что ты чувствуешь, потеряв Томаса, а потом уже решать, как поступить с ребенком.

Это было чересчур. Словно все беды обрушились на Аннализу одновременно. Болезнь Уолта, приближающаяся старость бабушки, ребенок… И возвращение Томаса.

Столкнувшись с горой проблем в одиночку, Аннализа больше не видела смысла бороться. Как ей теперь рисовать? Хватит терпеть жуткие метания творческой натуры. Может, настало время с этим покончить.

Когда наступил тысяча девятьсот семьдесят второй, Аннализа больше не могла думать ни о чем, кроме Томаса. Где он сейчас? Что решил делать дальше? Что с той чужестранкой, в которую он влюбился? Он и в самом деле привез ее домой? Неужели та девушка настолько лучше Аннализы? Что он подумал, когда нашел свою машину, записку и кольцо, вернувшись в Давенпорт? Или ему все равно? Может, ему было бы безразлично, что Аннализа носит его ребенка. Эти вопросы волочились за ней, словно ржавый якорь, прикованный к ноге.

От тоски по Томасу Аннализе даже снились сны о том, что могло бы быть. Она представляла, что Томас рядом, играет с их малышом. Представляла, как они втроем сидят за столом, обедают и смеются. Представляла, как Томас впервые надевает на сына лыжи и коньки. Она слышала и видела свои фантазии не только во сне, но и наяву. Иногда ей чудилось, что Томас звонит по телефону, однако потом звонок замолкал. Иногда она открывала почтовый ящик и видела письмо, подписанное почерком Томаса, а затем понимала, что это плод ее воображения.

Подобные мысли сводили Аннализу с ума – она осознавала, что все еще любит Томаса, несмотря на его предательство. Он полностью разрушил ее жизнь, и у него даже не хватает совести прийти и извиниться. Наверное, он без труда выкинул ее из головы. Если бы он только знал, сколько зла ей причинил.

Нино, как всегда преданный своей кузине, много бывал у Аннализы в Портленде. Как и Уолт, он помогал, не прося ничего взамен, и только благодаря им двоим Аннализа пока еще не презирала всех мужчин на свете.

Было четвертое января и один из тех редких зимних вечеров, когда температура болтается около нуля и для жителей Мэна достаточно тепло, чтобы сидеть на улице, укутав колени пледом. Аннализе холод помогал заглушить тоску, от которой она никак не могла избавиться.

Смакуя один-единственный стакан с вином, она открыла для Нино вторую бутылку. Выпив, кузен всегда становился оживленным, и они смеялись на всю улицу. Чтобы одеяла хватило на двоих, они сдвинули стулья вместе. От соседнего дома доносился запах дыма и подгорелого мяса: кто-то жарил на балконе шашлыки.

– Тебе не придется жить с бабушкой, – предложил Нино. – Мы можем снять квартиру на двоих.

– Ты согласен жить со мной и с ребенком? – удивилась Аннализа. – А как же твои развлечения?

Нино пожал плечами.

– Тоже верно. А когда ты снова займешься поисками жениха? Только не говори, что опять возьмешься за старое и будешь жить как отшельница. Малышу нужен отец.

Аннализа сомневалась, что он нужен каждому ребенку, хотя отец Нино был хороший человек.

– Никогда, – ответила Аннализа. – Ты что, издеваешься?