Когда поют деревья

– Встань с кровати, – посоветовала Nonna, повторив то, что твердила в те мрачные недели после того, как Эмма наглоталась таблеток. – Это первая победа для начинающей мамы.

– Я просто хочу сбежать, Nonna.

Бабушка похлопала Аннализу по руке.

– А вот это у тебя не получится.

Теперь Аннализе было у кого поучиться материнским навыкам. Она смотрела, как Nonna нянчится с Селией, раскрыв рот. Бабушка как-то умудрялась три раза в день готовить вкуснейшую еду, поддерживать в доме порядок, да еще развлекать Селию все время, пока малышка не спала. Забавно, что раньше Аннализа рисовала модниц, захаживающих в «Прайд», принимая их за воплощение сильной женщины. Теперь она понимала, что им далеко до бабушки.

Аннализа не понимала, как это возможно. Следующие две или три недели она почти не вылезала из кровати, а значит, не могла насладиться даже такой крошечной победой.

Иногда она слышала плач Селии, доносящийся из колыбельки возле ее кровати, и ничего не делала. Просто не могла заставить себя встать с кровати и утешить малышку. А что ей сказать? Сделать вид, что мир прекрасен? Аннализа считала, что чем меньше она заражает Селию своим дурным настроением – тем лучше. А потом в комнату, в любой час ночи, прибегала Nonna, брала Селию на руки и качала, пока девочка не уснет.

Аннализа не находила в себе сил на такую заботу. Она все еще не могла забыть, как Томас растоптал ее мечты. Представляла, что он, возможно, сейчас в Вестоне, лишь в получасе езды отсюда. Или в Портленде. Неважно где. Главное, что, скорее всего, с Линх.

Линх. Это имя обжигало каждый раз.

С самого начала было понятно, что у них с Томасом ничего не выйдет. Как неприятно сознавать, что отец Томаса во время того ужина в загородном клубе попал прямо в точку. Аннализа и Томас были слишком глупы и не понимали, что очень мало знают жизнь и не способны справиться с трудностями. Их отношения были обречены.

Пора усвоить урок и стать, как и положено, хорошей матерью, напоминала себе Аннализа. Она старательно растягивала губы, ища свою потерянную улыбку. Но сколько бы она ни старалась, улыбка не выходила. Аннализа не чувствовала радости, а без нее не могла показать дочери, как много в жизни хорошего.

С каждым днем она все больше теряла себя, и кровать превратилась одновременно в убежище и в тюрьму. Плач Селии напоминал о том, кем она могла бы стать, но не стала. Если Аннализа не сделает что-нибудь, то никогда не сможет рисовать. Она отдалялась от мира искусства, особенно после того, как началась и закончилась ежегодная выставка Шэрон Максвелл.

Глава 34 Неожиданная встреча

С наступлением лета терзания Аннализы не закончились, она так и не привыкла к роли матери, несмотря на постоянную поддержку семьи. Она старалась как могла, но горечь и обида ее просто убивали. Временами Аннализе даже казалось, что беременность вызвала какую-то болезнь, неведомую врачам.

Встать по утрам с кровати часто было неподъемной задачей, однако иногда Аннализе становилось стыдно за то, что она такая плохая мать, и она все-таки просыпалась покормить Селию. Но едва только на помощь приходила Nonna или кто-то еще из родных, Аннализа снова залезала в кровать и продолжала маяться там от тоскливых мыслей. Она почти не ела и почти не улыбалась. В зеркале не узнавала себя. У нее запали глаза и торчали ребра, а на лице появились морщинки, прибавлявшие лишние десять лет возраста.

Долгие годы Аннализа умела находить красоту даже в самых простых вещах. А теперь разучилась. Почти всю жизнь ее распирало от желания рисовать. Все это прошло. Аннализа считала, что с ней покончено. Новая Англия обойдется без еще одной художницы. Это была эгоистичная мечта девчонки, которая плохо понимала, как устроен мир.

Аннализа поневоле сравнивала себя с другими молодыми мамами, которые выросли в Миллзе вместе с ней. Ее ровесницы с явным удовольствием носили своих малышей, катали по улице коляски, ходили с мужьями отдыхать в парк. Судя по улыбкам, им нравилось убивать субботу на готовку для мужа, возящегося на лужайке перед домом. И этим мамам, похоже, нравилось кормить грудью. Аннализа считала, что ничего естественного тут нет, и злилась от того, что у нее трескались и кровоточили соски. Но несмотря на жалобы внучки, Nonna запрещала бросать вскармливание. По правде говоря, Аннализа и сама хотела продолжать – она понимала, что это лучшая еда для ребенка, хотя ей и больно.

Поскольку у Аннализы с бабушкой не было машины, за покупками их возил кто-нибудь из родственников. Нино, из которого вышел чудесный дядюшка, часто забирал Аннализу с Селией, и они отправлялись на поиски приключений. Аннализа чувствовала себя несчастной, однако скрывала это как могла. Нино видел ее насквозь, но она надеялась, что обманет хотя бы ребенка.

В один теплый день в начале июня они устроили себе как раз такое приключение. На вопрос Нино, чем сегодня займемся, Аннализа ответила:

– Давай заедем в магазинчик «У Гарри» и купим мороженого? Хочу спросить, нельзя ли мне вернуться на прежнюю работу.

– Давай. – Нино помолчал. – Ты уверена?