Когда пора отступиться

– Не покажешь мне это место? – спросил Хэтчер. – Оно наверняка много для тебя значит. Это твоё прошлое.

– Я здесь никогда не жила, – возразила Райли.

– Нет, ты провела детство в Слиппери Рок, что в километрах в ста отсюда. Это приятный городок, я провёл там пару дней для ознакомления. Но потом твоя семья переехала в Лантон, где тебе пришлось поступить в колледж. Там я тоже был. Не такой приятный, как Слиппери Рок, гораздо больше и какой-то обезличенный. Ты там не была счастлива, правда?

Райли затошнило. Каким-то необыкновенным образом он узнал, что ей не нравился переезд в Лантон. А ведь в то время она была совсем ребёнком.

Он слишком хорошо её знал, чтобы она могла быть спокойной.

Хэтчер продолжал:

– В любом случае, настоящие твои корни здесь, с твоим отцом или, вернее, с его призраком. В конце концов, ведь именно он сделал тебя той, кто ты есть. Всегда оставаясь бывшим морским пехотинцем, этот сильный и жестокий человек снова и снова говорил тебе, что ты недостойна, и учил тому, что значит истинное достоинство. Ты даже внешне на него похожа.

Райли хотелось выпалить: «Ты-то откуда знаешь?»

Но конечно, Хэтчеру не представляло сложности найти фотографию её отца.

– Так ты не пригласишь меня внутрь? – спросил Хэтчер.

Не став дожидаться её ответа, он прошёл мимо Райли и вошёл внутрь. Райли последовала за ним. Он сел на стул, на котором папа обычно разделывал белок. С неподдельным интересом он осмотрелся.

– Так вот оно какое, твое наследство, – сказал он. – Теперь у тебя есть свои владения. И что ты собираешься делать с землёй?

– Я подумываю отдать её сестре, – сказала Райли.

– Ах да, Венди. А ты спрашивала её, нужна ли она ей?

– Ещё нет.

Хэтчер усмехнулся со знанием дела.

– Она откажется.

Райли стиснула челюсти. Она поняла, что он прав. Венди не захочет иметь с этим местом ничего общего. Чтобы избавиться от него, ей придётся его продать. Интуиция Хэтчера просто приводила в ужас.

– Может, перейдём к делу? – спросила Райли.

– Конечно. Но ты знаешь, что я попрошу взамен услугу.

Райли слегка вздрогнула.

– И что ты хочешь на этот раз?

– О, мы решим это позже.

Это была знакомая история. Хэтчер всегда просил что-то в обмен на его мнение. Райли всегда выполняла его желания, но иногда цена была высока.

Хэтчер редко просил что-то иное, кроме как часть её души.

– Садись, – сказал Хэтчер. – Давай всё обсудим.

Райли села на неудобное плетёное кресло лицом к нему.

– Итак, – начал Хэтчер, – ты ищешь убийцу, который вешает своих жертв. Но сначала он накачивает их лекарством. Алпразоламом.

«Он явно подготовился», – подумала Райли.

Она была уверена, что в новостях не проскакивало никакого упоминания об алпразоламе. Но, как бы он это ни делал, исследовательские ресурсы Хэтчера были не хуже её собственных. Она знала, что он скопил целое состояние, а также наработал всё время растущую сеть своих «коллег» – преступников. Среди них был, конечно, по меньшей мере, один хакер: какой-то гений-чудак, ещё менее принципиальный, чем даже Ван Рофф. Хэтчер мог достать абсолютно любой официальный протокол, какой хотел: в полиции, ФБР, Колледже Бярс… И ему не нужно было беспокоиться о Конституции или каких-то других правовых нормах.

Хэтчер скрестил на груди руки и продолжал говорить:

– Давай-ка посмотрим, с кем тебе уже удалось связаться? Конечно, семьи жертв: родители Лоис Пеннингтон, депутат Уэббер, семья Линзов. Затем тупиковая поездка в Джорджию – я сразу понял, что Кирк Фаррелл на самом деле покончил с собой. И разве его отец не придурок?

Райли промолчала.

– И конечно, куча других людей, с которыми ты встречалась по пути: дворецкие, охранники, медсёстры и так далее. Например, декан Отри – сальный ублюдок, не правда ли? И его фригидная секретарша. Очень жаль Пейшенс Ромеро, конечно. Я слышал, что её отец очень плохо отнёсся к её смерти. Это так грустно.

Терпение Райли иссякало, как и самообладание. Но Хэтчера, похоже, это мало волновало.

– А как же Пайк Тозер? – спросил он. – Не кажется ли тебе, что вы слишком быстро исключили его из списка подозреваемых?

Райли продолжала молчать. Она не собиралась говорить ему о том, что сегодня Билл с Люси планируют снова допросить Тозера.

Хэтчер на мгновение замолчал, а затем проговорил с оттенком меланхолии:

– Скажи мне, Райли, тебе нравится Оскар Уайльд? Он такой остряк, не правда ли? «Я могу противостоять всему, кроме искушения». Лично я считаю, что его чудовищно недооценивают. Он был не просто сочинителем острот и испускателем колкостей. Лишь немногие оценили философскую силу его лучших работ, например, «Тюремной исповеди». Он написал её в тюрьме, если ты не знала. Наверное, я именно поэтому чувствую с ним такую связь.

Райли не была удивлена литературным познаниям Хэтчера – ей было известно, что за годы, проведённые за решёткой, он получил потрясающее самообразование – однако она не понимала, куда он ведёт этими разговорами об Оскаре Уайльде.

Хэтчер откинул назад голову, как будто пытаясь что-то припомнить.