Когда порвется нить

Оканчивающаяся в тот же день, что и нить Бена. Она была такой с самого начала.

Нина нежно вынула нить из коробки и взяла в руки жизнь сестры, а потом прижала ее к груди, не сдерживая рыданий.

НИНА

Дети никогда не входили в ее планы, но Нина, ни секунды не сомневаясь, приняла Вилли и Мидж. Хотя им было всего одиннадцать и девять лет, они невероятно напоминали ей Эми. У них было ее воображение, ее глаза. В детях жила частичка сестры, которая навсегда останется с Ниной.

Она знала, что Эми хотела, чтобы ее дети продолжали жить в своем доме, поэтому Нина продала квартиру на Манхэттене и переехала в дом в пригороде, где и родители Бена, и ее собственные жили в квартирах неподалеку, так что Вилли и Мидж никогда не оставались одни.

Нина знала, что никогда не перестанет скучать по ним, Эми, Море и Бену. Но она выполнит свое обещание. Она не впадет в отчаяние и не рассыплется на части. Теперь она будет опорой для Вилли и Мидж. Она будет строить планы для всех троих.

Прошел год, и Нина с детьми сумели восстановить свою жизнь, стали семьей.

Раз в месяц Нина возила Вилли и Мидж в Нью-Йорк, где они втроем ходили в музей или зоопарк или Нина позволяла детям бродить по огромному магазину игрушек.

В редких случаях, когда они оставались на ночь, например после позднего бродвейского шоу, они всегда останавливались в отеле в стиле бозар на окраине города — это было одно из последних зданий, перестроенных по проекту Бена. В результате годичной реставрации столетний отель, бывший в запустении, превратился во дворец, достойный своей истории. Бен намеренно выбрал этот отель для своего последнего проекта. «Он хотел дать зданию вторую жизнь», — вспомнила Нина. Жизнь, которой теперь жили его дети.

Однажды вечером после долгого дня, проведенного за изучением костей динозавров в Музее естественной истории, Нина повела детей через дорогу в Центральный парк. Под тенью деревьев, сквозь ветви которых пробивались последние лучи солнца, семья из трех человек остановилась, чтобы посмотреть на скамейку Эми.

Нина протянула руку, складки кожи на которой только недавно начали выдавать в ней женщину за сорок, и провела пальцами по гладкой серебряной пластине, которую Эми подарила Бену на десятую годовщину их свадьбы, потратив на это девять лет тайных накоплений.

Дорогой Б.,

что бы ни случилось, мои чувства неизменны.

Э.

Нина опустилась на скамейку, а Вилли и Мидж побежали на детскую площадку неподалеку.

Наблюдая за тем, как дети, улыбаясь, бегают с качелей на брусья и обратно, Нина удивлялась их стойкости. Эми и Бен гордились бы ими — милыми, любознательными, веселыми малышами, которых они создали.

В такие мгновения Нина была рада, что Эми так и не открыла свою коробку, не испытывала гнева и страдания, которые мучили Мору, и не смотрела на нежные, розовощекие лица своих детей с мучительным осознанием, что не увидит, как они повзрослеют.

Иногда Нина даже задавалась вопросом, родились бы Вилли и Мидж, если бы Эми посмотрела на свою нить. Эми было сложно планировать воспитание детей без Бена. А если бы она знала, что ее тоже не будет? Возможно, решение Эми не смотреть и не знать подарило сестрам эти две драгоценные души.

Конечно, Нина стремилась быть такой матерью, какой всегда была Эми, внимательной и ласковой, но она также задумывалась о том, какой матерью могла бы стать Мора, и именно веселье, бесстрашие и спонтанность Моры Нина хотела привить этим детям. Жажду жизни, которую разделяли и ее сестра, и ее жена. Нина подумала о том, как часто она видела фразу «Живи так, будто твоя нить коротка» на футболках, сумках и плакатах. Эта популярная фраза теперь звучала часто, гораздо чаще, чем в те времена, когда коротконитных представляли опасными и подавленными членами общества, а не целеустремленными и открытыми жизни.

Нина смотрела, как Вилли и Мидж быстро подружились с двумя другими детьми на детской площадке и вчетвером по очереди катались с пластиковой желтой горки, визжа от восторга. Нину всегда поражало, как дети могут устанавливать такие мгновенные искренние связи, чтобы потом, став взрослыми, все рвать и рушить.

Пальцы Нины поползли к ее шее и коснулись булавки Моры, двух золотых ниточек, которые она прикрепила к одной из цепочек своей матери после смерти Моры. У нее была привычка потирать большим пальцем кулон, будто талисман, когда она глубоко задумывалась. Мало кто носил эту булавку каждый день, как Нина. В основном ее надевали по особым случаям или в связи с политическими событиями, как, к примеру, розовые ленточки, которые появлялись каждый октябрь, напоминая о борьбе с раком. Потрясение первых лет улеглось, а массовых волн насилия, виновниками которых были бы коротконитные, не случилось, как бы ни тревожились некоторые власть имущие. Бывший президент Роллинз, некогда громче всех предупреждавший о грядущих террористических актах, лишь изредка вновь появлялся в новостях, чтобы прорекламировать свои мемуары или выступить с речью.