Когда приходит Рождество

– Неумолимый, – подсказал Уинтер. – Его было невозможно отговорить.

– Да, именно невозможно! А больше я и не могла ничего придумать. Пришлось выбирать. И я выбрала человека, которого люблю. И Лилу. Я выбрала Лилу. Думаете, я ужасный человек?

Уинтер лишь неопределенно махнул рукой.

– Да, – продолжала Дженнифер. – В конце я предстану перед судом Господа…

– Полагаю, Райт вас шантажировал. Поскольку он был маршалом, который подготовил для вас новую личность после побега, он был одним из тех трех или четырех человек, которые знали о том, что вы скрываетесь. И он вас шантажировал, угрожал, что расскажет Облонскому, где вы прячетесь.

– Не только меня. Других людей он тоже шантажировал. И так хвастался этим! Он был очень плохим человеком. Без друзей и семьи. Его даже в Службе маршалов ненавидели. В конце концов они его выгнали! И он остался совсем один. Это сыграло нам на руку.

– Простите за нескромный вопрос, мисс Дин…

– Дженнифер.

– Дженнифер. Простите за нескромный вопрос, но он хотел от вас денег?

– О нет, – ответила она с грустной улыбкой. – У меня не было денег. На жизнь хватало, конечно. Но, думаю, другие люди, которых он шантажировал, были успешнее меня. Уверена, от них он хотел получить денег. От меня – нет.

Уинтер кивал. Получается так: Дженнифер сбежала от одного жалкого рабства и сразу же попала в другое. Она вырвалась из тюрьмы брака с Григорием, сыном Облонского, только чтобы увидеть, что вокруг нее смыкаются стены другого вынужденного распутства, которым заправляет федеральный маршал – человек, который вообще-то должен был ее защищать. Над Уинтером парил образ изуродованного лица Брэндона Райта, и он попытался от него избавиться.

– Поначалу я терпела, – сказала Дженнифер, всматриваясь в тени в глубине комнаты. – И знаете, вроде получается, когда приходится. Терпеть, в смысле. А я как представлю, что со мной мог сделать Облонский, если бы он нашел меня… Он очень подробно это описывал. Поэтому я терпела. Но Брэндону этого почему-то показалось мало. Он стал на меня злиться. И со временем стал очень жестоким.

– Конечно, – сказал Уинтер. – Вы же не принадлежали ему. Не по-настоящему. Не полностью, как он хотел.

– Да. Думаю, так все и было. Мне стало страшно, что однажды он меня просто убьет. Потому что я бы никогда не стала его. По-настоящему. Да.

– И вы снова сбежали. Предполагаю, именно ваш старый друг Попов и помог вам создать новую личность. Дженнифер Дин.

– Мы, русские, очень хороши, когда дело касается создания личности. Мы очень тщательно все продумываем. Почти так же хорошо, как правительство США.

– А затем вы приехали сюда. Вы пытались сохранить все в тайне. Но вам помешала любовь. Сначала к Лиле, а затем к Трэвису.

Кружка с кофе теперь была у ее губ, и когда она вздохнула, пар рассеялся. Уинтер хорошо видел ее взгляд – даже сейчас он был спокойным.

– Потом Брэндон Райт снова нашел вас, – продолжал Уинтер. – Видимо, он был одержим.

– Да, думаю, да. Одержим! А еще он был профессионалом своего дела. Выслеживать людей – вот вся его работа. Его этому обучали, и в этом он здорово преуспел. Сказал мне: куда бы я ни пошла, он везде найдет меня. Я ему верила.

– Он хотел вас вернуть, – предположил Уинтер.

– А вот теперь, как видите, я не могла все это выносить! Больше не могла. Теперь со мной был Трэвис. И Лила. Я просто не могла вернуться к нему.

– Конечно, не могли, – согласился Уинтер. В его голосе слышались нотки сочувствия, и он в самом деле ей сочувствовал. Это было лучшее, что он вообще мог ей предложить. Поэтому Уинтер не собирался рассказывать о том, что он думал о Брэндоне Райте, как и демонстрировать ей свой праведный гнев. Конечно, гнев закипал внутри, но сейчас не время для проявления чувств. В конце концов, они же говорят об убийстве!

– Я старалась держать это в тайне от Трэвиса. Я знала, что он мог сделать. Но когда я сказала Брэндону, что больше не буду придерживаться нашего старого соглашения… – Она покачала головой. – Не хочу придумывать себе оправдания…

– Они мне без надобности.

– Ну… Вскоре после того, как я отказала ему, со мной связался Попов. Он этого никогда не делал. Но теперь он паниковал. И звонил, чтобы предупредить меня, что Брэндон сделал то, что угрожал сделать. Он продал информацию обо мне Облонскому. И тот знал, где я нахожусь. Он отправил ко мне стрелка. Планировал свою ужасную месть…

Уинтер поставил кружку на низкий столик. Наклонился вперед, опершись локтями на колени, и открыто, завороженно посмотрел на нее. Дженнифер была похожа на свою русскую икону – такая же величественная и опечаленная леди, с которой ужасно обращались, но это ее не сломило. Она изумительна сама по себе.

– Подождите-ка. Я правильно понимаю, что после того, как Попов предупредил вас о том, что Облонский отправил к вам снайпера, вы во всем признались Трэвису?