Когда проснётся Дракон: Наместники Смерти

В Кривой башне бретонского замка величавый некогда король Вельмир обессилено глядит в окно на уходящую под гору столицу, без боя сдающуюся врагам и непогоде. Глядит на запад, и ему слышится лязг мечей его воинов, кладущих свои головы в промозглую грязь от рук бастардов-предателей. Сегодня король не похож на того доблестного седобородого рыцаря, что изображён на его исполинском портрете, висящем в тронном зале. Сегодня он – обыкновенный старик, сгорбленный от тяжести навалившихся на него разом бед, готовый от бессилия взвыть как северный бронт.

Не только король Вельмир угрюм и скорбит – каждый, кто в здравом рассудке и не пил сегодня спиртное, чувствует, что Смерть уже прошла Ущельем Королей и переступила врата города.

Смерть идёт по грязным затопленным улицам города, и в домах, мимо которых она проходит, дохнет скот, гаснут свечи и скрипят половицы под тяжестью ног призраков, обретших вдруг массу. Киснет молоко в мисках домашних питомцев и в грудях кормящих женщин. Спящим старикам снятся жуткие кошмары, а ведь это – их последние сны.

Подол её чёрной мантии волочится по грязи, но черней он уже не станет. Босые бледные стопы скользят по лужам, но не пачкаются и не погружаются в них. Смерть дышит, и когда она делает вдох, у людей в ближайших домах замирает дыхание. Когда она делает выдох, с людей струится холодный пот, а изо рта ид"eт пар.

Смерть прошла несколько кварталов и подошла к городскому кладбищу. Тяжёлые стальные ворота сами со скрипом отворились перед ней, и костлявая вошла в своё посольство на спине Дракона. Мёртвые взвыли под могильными плитами, приветствуя свою мать и кормилицу, чёрным, как гнилые яйца, молоком.

Кладбище в городе одно, и хоронят там люд всех мастей и сословий, не видя в этом никаких противоречий. Просто разделили кладбище на несколько участков. Для знати – элитная часть, с огромными мраморными памятниками и вычурными скульптурами, на которых хозяева могил изображены то великими воинами с мечом в руках, то богачами в шелках и с каменьями в перстнях. А иные статуи были обнажены, на манер древних, и щеголяли своими исполинскими достоинствами. Ещё была и простая часть кладбища – для простых людей, со скромными единообразными надгробиями. И общая открытая могила для нищих и казнённых. На кучу этих трупов иногда накидывают слой земли, лишь чтобы запах не распространялся дальше кладбища, потом накидывают очередной слой из тел, постепенно превращающийся в компост.

После продолжительного ливня, идущего всю неделю и начавшегося ровно в тот момент, как над Бретоном видели комету, вестницу Смерти, всё кладбище превратилось в одну сплошную помойную жижу. Надгробия и статуи потонули в грязи, и их раскидало по всей территории кладбища. Так же, как и свежие, неглубоко закопанные трупы.

Смерть подошла к одной неприметной могилке без надгробного камня, и присела подле неё одним коленом в грязь, словно собиралась сделать покойничку предложение руки и сердца.

В этой могиле схоронился с недавних пор наёмник Фенрир – телохранитель, истребитель тварей и ведун. В отсутствие большинства воинов он оставался в городе чуть ли не главным, хоть и ни кем не назначенным, защитником. Городская стража не в счёт – там всё сплошь пьяницы и взяточники. Но мало кто понимал, как он важен для города. Например, разбойник Конрад-Джек точно дважды бы подумал, прежде чем готовить свои планы на город, пока там знаменитый Фенрир.

Но слова благодарности Фенриру не перепадали – только ругань в спину. Всё-таки, ты определись – если ты колдун, то носи высокую шляпу и живи себе в башне. А если ты человек простой, то какая уж тут магия? А что сам выучился по книжкам – никто не поверит. Ведун дом и службу имел на шатких правах – все его боялись, а вслух говорили, что руки об него марать не хотят. Так и жил – живой городской страшилкой.

Не обращая ни на кого внимания, тварелов тихо проживал себе, без гостей и праздников, на отшибе города и городской жизни, и стойко терпел то, как к нему относятся. Колдовством он, несмотря на прозвание, открыто никогда не занимался, а на поклёпы злорадно отшучивался. Зарабатывал Фенрир в основном работая телохранителем, и знакомств ни с кем старался не иметь. Выглядел он не молодо и не старо, одно слово – чужеродно. Точно скульптор при лепке нарушил пропорции лица, и все лицезреющие узнавали бы в скульптуре человека, но не без чувства, что что-то здесь не так.

Он охранял жизни тех, кто платит, а платёжеспособностью обычно отличается та ещё сволочь – держатели борделей, зазнавшиеся и поехавшие с катушек рыцари, да различные тузы из знати, что с рождения себя любимых за закон считают. Работа на подонков стала ещё одной причиной для ненависти. Ведь если по улицам идёт какой поборник, силой выбивающий долги из людей, то его за спиной обязательно следует на страже уже примелькавшийся горожанам в этой роли Фенрир.