Когда рассеется пепел

– Посмотри на этот вид. Может ли быть иначе?

– Жду не дождусь, когда увижу его. – Я взглянул на нее сверху вниз, и она добавила: – С тобой.

Я обнял ее за плечи и, прижав к груди, чмокнул в лоб.

– Чем хочешь заняться?

Наши планы обрывались на ее приходе в мой офис.

– Сегодня же вроде «Сокс» играют?

Я проверил время.

– Да, и начало через двадцать минут.

– Давай пойдем в бар и посмотрим.

Идеальная девушка! Во всех смыслах.

– Сейчас переоденусь – надо же избавиться от делового костюма! – и буду готов.

Я зашел в уборную в задней части кабинета, снял костюм и положил в пакет для химчистки, а сам надел джинсы, рубашку на пуговицах и кеды-конверсы. Сунул телефон и бумажник в задние карманы и открыл дверь.

Аликс сидела за моим столом.

– Ты хорошо смотришься в этом кресле, – заметил я.

Покрутившись вправо и влево, она встала.

– Для меня оно слишком пафосное. – Она подошла ближе и остановилась передо мной. – Здорово, что из вычурного у тебя самого только должность.

Я рассмеялся:

– В смысле?

– Тебе больше нравится в джинсах, чем в костюме. Твой дом мог бы быть чрезвычайно изысканным, но он обставлен со вкусом, и в нем очень комфортно. Ты хочешь пойти со мной в бар и съесть жирный бургер вместо стейка.

Похоже, в ее жизни был кто-то прямо противоположный, иначе она не стала бы делать подобных сравнений. Мне все равно, кто он.

– Ты должна кое-что знать, Аликс. – Я сунул руки в карманы, пытаясь сдержать ухмылку. – Я тоже очень люблю шатобриан.

– Да я и сама его люблю, но это было самое шикарное блюдо, которое только пришло в голову.

Какая же она естественная! Это еще одна черта, которая мне в ней нравится. Положив руку ей на поясницу, я повел ее к двери.

– Если честно, всему остальному я предпочел бы бургер. – Мы миновали приемную и вошли в лифт. – Или пасту.

– Я свободно говорю на языке макаронных изделий.

– Хотел бы я послушать, как он звучит в твоих устах.

Ее щеки покраснели. Тут двери лифта открылись, мы вышли из него и, миновав лобби, оказались на улице. Я отвел Аликс в старый ирландский паб, в котором бывал много раз. Он находился совсем рядом, в соседнем квартале.

Устроившись за барной стойкой напротив телевизора, мы заказали пиво и бургеры. Бармен вручил нам стаканы вместе с корзиночкой арахиса.

– Мне нужно кое-что узнать, – объявил я, как только он оставил нас одних. – Это очень важно, Аликс.

Она повернулась ко мне, и я увидел, как напряглось все ее тело.

– Ну ладно…

– Хоккей или баскетбол?

Она ощутимо расслабилась и просияла:

– Хоккей, конечно. Для девушки из Мэна это само собой разумеется.

– Хороший ответ.

Она глотнула пива.

– Теперь моя очередь что-нибудь спросить. – Я внимательно смотрел, как она, прищурившись, обдумывает вопрос. – Твой любимый торт шоколадный?

Я взял орешек, разломил, чтобы избавиться от скорлупы, и отправил в рот.

– Нет, клубничный.

– Серьезно? Вот уж не думала, что кому-то нравится этот вкус.

– Мне нравится. – Я закинул в рот еще один орех и запил элем. – Если будешь проводить со мной больше времени, придется смириться с появлением в твоей жизни клубники.

Аликс рассмеялась, и это было так прекрасно: звучание ее голоса, выражение лица, разрумянившиеся щеки.

– Что бы ты выбрал в качестве второго варианта? – спросила она.

– Лимонный.

– О боже, а я жалею каждый раз, когда его покупаю. – Она засмеялась громче. – Пожалуй, на этом наше свидание можно и завершить.

Ее тело совсем расслабилось, голос звучал легче. Такой я Аликс еще не видел. И собирался сделать все возможное, чтобы удержать эту ее ипостась. Положив руку ей на ногу, я доверительно произнес:

– Можешь рассчитывать на меня всякий раз, как тебе понадобится компаньон по поеданию шоколадного торта. Взамен я попрошу дать клубничному еще один шанс.

Прежде чем Аликс успела ответить, подошел бармен и спросил:

– Еще по одной?

Я согласно кивнул.

– Да, пожалуйста, – ответила Аликс.

Допив остатки эля, я повернулся к ней:

– Хочу знать, что за символизм скрывается за солнечными фотографиями.

Аликс провела большим пальцем по кружке, собрав конденсат. Когда она посмотрела на меня, я прочел в ее глазах чувства, которые она изо всех сил старалась не выдавать.

– Один пилот как-то сказал мне, что всегда надеется на солнечные дни. Они самые легкие и безопасные и доставляют меньше всего хлопот.

– В той или иной мере мы все на это надеемся.

– Вот почему я делюсь такими фотографиями: людям нужна надежда. – Она ненадолго замолчала. – А некоторым – мне в особенности – требуется напоминание о том, что солнечных дней будет больше, – пробормотала она.

– Почему?

Никогда раньше я не проявлял настойчивости, но это обязательно хотел узнать. Аликс скрестила ноги и обхватила руками живот.

– Я до ужаса боюсь дождя.

Я мягко спросил:

– Именно дождя? Или промокнуть?

Она покачала головой и несколько секунд молчала.

– Раскатов грома.

Хоть она и говорила почти шепотом, создавалось ощущение, что она кричит. Я смотрел в глаза ее демону. Ее страх выходил за рамки ужаса. Я его видел. И слышал.