Когда расцветут гладиолусы

Она была женщиной, рожденной в семнадцатый лунный день. В день самых сильных женских энергий. И путешествуя, с помощью реинкарнации определила, что в прошлой жизни была гейшей, поэтому в нынешнюю перенесла много своих давних привычек. Ходила в сандалиях, украшенных бисером, не носила бюстгальтеров и с ног до головы обтирала себя коктейлями масел. А еще делала маски из зелени петрушки для зоны декольте. Баловала свое тело болгарской розой, купалась голышом в заброшенных гаванях, разрисовывала шкатулки, освоив технику декупажа, и делала кукол-мотанок в специально отведенные для этого лунные дни. А еще она умела наслаждаться всеми проявлениями жизни. Восхищалась эвкалиптовым морем, теплым пенным молоком, банановой веткой и птицами, взлетающими против ветра.

Милена жила в Крыму в деревне Красной, в которой до сих пор сохранился помещичий дом графа Чеботарева, построенный в стиле крымского рококо. Из-под зеленых куполов просвечивалась его трухлявая крыша, обильно усыпанная мхом, особенно в северной части, и стены с каждым годом все больше врастали в землю, как ноготь во внутренний край ногтевого ложа. Недалеко простиралось Сакское озеро с целебными грязями и Сасык-Сиваш – самое большое пересоленное, что в переводе с татарского означало «гнилое болото». Мила еще в детстве, выслеживая розовых фламинго, нашла там бусину из скифского ожерелья и с тех пор с ней не расставалась. Только меняла время от времени протирающиеся кожаные шнурки.

У нее был маленький уютный дом, доставшийся по наследству от бабушки, со швейной машинкой под смешным деревянным колпаком, со старинной керамикой и ставнями. И это был целый ритуал – вовремя открывать и закрывать ставни.

– Только приближается северо-восточный ветер – сразу закрывай ставни. Сохранишь в доме тепло и не дашь сильному воздуху сорвать их с петель. А еще не держи их открытыми в дождь – град может побить стекла. В самый солнцепек они служат для сохранения прохлады и защищают сочность тканевых штор.

В подобные минуты нравоучений Милена всегда цитировала Гумилева:

Сонно дрогнул камыш,

Пролетела летучая мышь,

Рыба плеснулась в омуте…

…И направились к дому те,

У кого есть дом

С голубыми ставнями,

С креслами давними

И круглым чайным столом.

Поначалу она послушно запирала ставни на защелку, но в темноте ее распирала тоска. Туда не могло просочиться жидкое, словно желтый вермут, солнце, и не мог пробежаться грубыми башмаками местный ветер-фен, высушивающий за несколько дней землю до твердости рождественского пряника. Не попадал туман и снег, рожденный на Северном полюсе. И ставни постоянно были настежь… И душа была настежь, и сердце не запиралось никогда.

Она всегда радовалась жизни. Даже когда осталась одна. Даже когда неделями во дворе серело от дождей. Она была счастлива просто жить и смотреть, как меняются ее дети, вырастая из историй знаменитого сказочника Дании. Как учатся любить тех, кого, кажется, любить невозможно, и прощать тех, кого немыслимо простить. И никогда особо не было денег, но она считала, что главное – это не дорогие наряды, а красивая обувь и длинные ухоженные волосы. Поэтому носила модные босоножки, а волосы красила иранской хной с добавлением желтка, меда и коньяка. В результате они стали тяжелыми, и их вес не могла выдержать ни одна заколка. Глеб потом не раз заставал ее бегающей во время сушки под порывами ветра, и часто сравнивал ее волосы с гривой дикой лошади, живущей в Лесах Духов.

Милена была медиком по образованию, но и в медицине проявляла творчество. Привычный белый халат украшала бирюзой, добытой в шахтах Ирана, смазывала руки оливковым маслом с добавлением мирры и начинала процедуру. Но не просто массаж, где на шею, предплечья, спину и бедра отводится десять минут, а массаж по стихиям. Она сканировала каждого пациента и говорила, что общее растирание здесь не поможет, так как в теле не хватает огня. И тогда включались саамские бубны, зажигались красные свечи, и стопы укутывались в красный шелковый платок.

Со временем разработала водный комплекс упражнений и по шесть часов не вылезала из бассейна. Она больше плавала, чем ходила, и шутила, что однажды ее ноги превратятся в серебряный чешуйчатый хвост. Затем перейдет на питание паром и начнет плести венки из осоки и древесных ветвей.

Милена жила на полную. Не страдала, что нет любви. Не гналась за отношениями ради отношений. Любила, прежде всего себя, свой дом, свой виноградник, низкий забор и вид из окна. А еще круглый год пользовалась Armani Acqua di Gio, в котором на равных с белым гиацинтом выступал мускатный виноград.