Когда разливается Акселян

Выйдя из душной комнаты на свежий воздух, Хаммат облегченно вздохнул. В голове прояснилось, словно прохладные осенние ветры унесли прочь тревожные мысли. До захода солнца еще далеко. Не побежать ли в сторону родной деревни? Напьется дома чаю, выспится… Он собрался было так и сделать, но остановился от внезапно пришедшей в голову мысли: «А что, если распутают клубок до конца? Этот заготовитель не впервые занимается воровством…»

Ноги у Хаммата отяжелели, голова опустилась, щеки вздулись и стали пунцовыми. Завернув в переулок, он медленно зашагал, не глядя ни на кого.

В райцентре проживал Шавали Буранов, друг покойного отца. Хаммат направился к его дому. Буранов — небольшого роста толстяк, с красноватым лицом и хитро прищуренными глазами. Знакомые прозвали его «большим умницей». Ему уже за пятьдесят, борода и усы у него седые. Держит он себя солидно, но скромно: говорит мало, с кем попало не водится, пьет в меру, секретами не делится, ест много и не курит совсем. Из-за своей тучности он похож на туго набитый мешок. Со стороны его, одетого в блестящее кожаное пальто, с туго набитым портфелем, с неторопливой важной походкой, нередко принимали за большого начальника. Лишь люди, хорошо знавшие его, говорили: «Шавали разве человек? Это же липовый адвокат!».

И камни хранят в себе историю; есть свое прошлое и у адвоката Шавали Буранова. Его отец Шагали — один из самых известных баев деревни Максютово. Разбогател он, словно в сказке. С малолетства покинув деревню, он долго не подавал о себе никаких вестей. Одни говорили, что он принял крещение и стал сыном русского богача, другие, что Шагали выучился в Бухаре и теперь он большой мулла в одной из самарских деревень…

Но скоро о нем позабыли. Кому какое дело до этого Шагали? Но внезапно он появился в родной деревне, со старой женой и трехлетним сыном. И главное, богатым, так как выстроил себе огромный пятистенный дом под железной крышей. Скот у Шагали размножался хорошо; он богател, но домашняя обстановка накалялась.

Шагали отчаянно ругался с женой и дебоширил.

— Ты стара и безобразна! — кричал он.

— Бродяга, благодаря кому ты стал человеком? — отвечала жена, как позже выяснилось, бывшая ранее богатой вдовой.

Шагали когда-то сумел уговорить ее стать его женой.

Когда Шавалею исполнилось пять лет, состарившаяся мать его уже сильно страдала от худобы и болезней. Шагали приводил в дом одного муллу за другим. Бесполезно. Кто-то посоветовал ему отвезти жену полечиться на соленые озера. Скоро они уехали. Шагали утопил свою жену в Сакмаре. А в деревне заявил, что соленое озеро, мол, не подошло, там бедная и скончалась. И плакал при этом навзрыд.

Вскоре Шагали открыл в селе магазин, прожил семь лет, но повторно не женился. Он постоянно колесил по дороге Уфа — Стерлитамак — Оренбург. Чтобы обучить сына русскому языку, он привел в дом горбатого старика, полуграмотного, но умевшего читать, писать и считать… Старик ежедневно повторял свою любимую фразу: «Много ездил, много видел, но мало знаю. Тот не человек, который не умеет считать и не знает по-русски».

Однако Шавали не любил учиться: к двенадцати годам кое-как читал и считал. Однажды он сказал отцу:

— Ладно, отец! Учением я не стану муллой, долбежкой не стану врачом, чем гнить из-за чертовых уроков, лучше стану я лавочником!..

Слова эти понравились старшему Буранову. Он похлопал сына по плечу и произнес:

— Молодец, щенок! Толк из тебя будет. Не нам, торгашам, скрипеть, словно писари, перьями! Хватит и того, что читать умеешь и счет знаешь!..

Передав магазин доверенному лицу и оставив с ним сына, он укатил в Уфу. Шавали делал, что хотел, играя на нервах окружающих. Отец вернулся из Уфы лишь в начале японской войны. Шавали исполнилось уже двадцать три года, он отпустил себе тонкие усики и был своенравным малым.

Отец приехал не один.

— Вот, сынок, — представил он Шавали молодую женщину. — Ее зовут Диляфруз, она будет твоей тетей. Я очень люблю ее, обращайся с ней поласковей.

— Диляфруз, Диляфруз!.. — оробев, несмело повторил Шавали.

От отца не ускользнуло впечатление, произведенное его молодой женой на сына.

— Вот и тебя пора женить, — торопливо заметил он. — Хватит жить одному, как сова на берегу.

— Я об этом еще не думал, — еле выговорил Шавали.

— Ха, об этом разве думают? Любовь — хитрый гость, не будет ждать, когда пригласишь, нагрянет нежданно-негаданно.

После этих слов старика Диляфруз рассмеялась. Полные розовые губы ее чуть приоткрылись и задрожали.

От ее смеха Шавали совсем потерялся и покраснел.

По слухам, Диляфруз была дочерью казанского муэдзина. Отец проиграл ее в карты одному богатому русскому помещику. На пути к нему девушке удалось бежать, после долгих мытарств она очутилась в Уфе. Кормилась подаянием, дневным заработком. Тут и заприметила ее какая-то старушка и взяла к себе. Кормила ее, одевала, ухаживала… Девушка стала еще красивей. В один прекрасный день старушка принарядила Диляфруз и сказала: «Пойдем, милая, в гости к моим родным!»