Когда разливается Акселян

— Ради отца твоего все сделаю, хороший был человек. Он умел жить и других не обижал. На таких мы должны равняться.

— Я стараюсь, агай, стараюсь! Кто же не пойдет по следам своего отца?..

Во время ужина Хаммат как бы между прочим заметил, что в следующий свой приезд прихватит с собой барана…

Спать легли поздно. Хозяйка постелила гостю на лучшем месте, не пожалела мягкой подушки и хорошего одеяла.

— Дело клеится, — ночью шепнула Гамиля мужу. — Целый баран!

— Маловато, — поморщился Шавали.

— Ну и мешок муки в придачу. Ты только проверни это дело, а уж пощипать его я сумею.

И они оба тихо рассмеялись.

IX

Сакай Султанов ни спал, ни бодрствовал в это время. Тело болело, на нем не было живого места, голова словно залита свинцом. Хотелось ополоснуть ее холодной водой, напиться горячего чая. Но нет сил поднять грузное мешковатое тело…

Аскап на цыпочках ходила возле печи, но муж слышал все.

Вот открылась дверь и кто-то вошел в дом. Уж не Гарей ли пришел просить прощения?.. Пощадит его Сакай Султанов, как же, обязательно на тот свет отправит! Председатель пальцами приподнял распухшие веки, глянул на вошедшего, и неизвестная сила подбросила его: на пороге стоял не Гарей, а высокий милиционер.

— В гости пришел звать? — неумело пошутил он, и губы его жалобно скривились.

— Одевайтесь!..

Немногословный милиционер был строг, неумолим, и через пятнадцать минут Султанов был уже на пути к райцентру…

Несмотря на рань молчаливая жена Гарея наскоро приготовила бишбармак и поставила перед мужем целую миску дымящейся баранины. Ароматный запах свежего мяса ударил в нос Гарею, и у него тут же пропал аппетит, едва не стошнило. Пересиливая себя, он начал молиться.

Потянулся было за куском, но к горлу подошла тошнота.

— Принеси смочить! — сердито буркнул он жене и отодвинул в сторону миску с мясом.

Кубара, сообразив, что ему нужна водка, сунулась было под лавку, но все бутылки, стоявшие там, были пусты. С Сакаем их осушили. Ох, этот обжора, капельки на дне не оставит!..

В дверь постучали…

— Кто это так рано? — заворчала Кубара. Стук повторился…

— Сейчас, сейчас, открою, не умрете, чай!

В комнату вошли Тимер, Якуб, Фатима, Гамир и еще несколько сельских бедняков.

— Проходите, прошу вас! — пытаясь улыбнуться, сказал Гарей. — С добрыми намерениями пришли?..

Ему никто не ответил.

— Пригласил бы раньше вас в гости, — жалким голосом пробормотал Гарей, — да вам ведь некогда, вы люди деловые. К тому же время такое трудное, сплошные потери…

— Не виляй хвостом, — сказал бригадир Якуб. — Мы не шутить сюда пришли!

— Присаживайтесь! — словно не слыша его, продолжал Гарей. — Не стесняйтесь, мы все люди свои…

— Мы не есть к тебе пришли, — резко оборвал бая Тимер, — а выполнять решение собрания бедняков, которое постановило тебя раскулачить.

— Постойте! Как же так? — побледнел Гарей и, задрожав, дико закричал: — Не имеете права! Я не позволю!..

— Вот тебе право! — вспыхнула Фатима и хотела дать ему пощечину, но Тимер схватил ее за руку.

— Не надо!

Увидев рассвирепевшую женщину, Гарей растерялся. Ишь, чертовка косматая!..

— Нате, берите! — взвизгнул он и бросил связку ключей вошедшим под ноги. — Все равно вас аллах покарает! Застрянет чужое добро в ваших глотках!..

— А то как же! Обязательно застрянет! — Гамир нагнулся и отдал ключи Тимеру Янсарову.

— Что делается в этом мире, вай! Что делается!.. — Гарей схватился руками за голову и упал на подоконник. Кубара всхлипнула и отвернулась к печи.

Стали составлять опись имущества кулака. Фатима перечисляла вещи, а Якуб записывал. Прошло какое-то время. Гарей не смотрел на то, что делается. Он вспомнил осень семнадцатого года, когда отбирали имение помещика Соколова. Собралась вся голытьба. Не было ни очереди, ни порядка: уносили что кому достанется. Булат тогда вытащил большое настенное зеркало, но оно не уместилось в его лачуге, что была похожа на курятник. Булат поставил зеркало у стены в горизонтальном положении. Подошел козел, увидел себя в зеркале, страшного и бородатого, начал бодаться и разбил его! Вот тебе и все! А Гарей взял себе только необходимые вещи, нагрузил ими три воза. Вдобавок стянул металлический ящик с деньгами — пригодятся. Золота не было, видно, удирая, хозяин забрал его с собой…

Фатима тем временем вытащила из сундука железную коробку, из нее вывалились бумажные деньги.

— Ба! Будем ли записывать это? — смеясь, воскликнула она и бросила несколько пачек к ногам бая. — Бери, может, николаевские еще послужат тебе!..

Описав домашнее имущество, бедняки вышли во двор.

— Ай, все пропало! — Гарей закрыл глаза, но душа его продолжала гореть. Голоса на улице не давали покоя.

Вон Гамир кричит что-то, уж больно бойкий стал! Нужно было раньше, когда травил хлеб скотом, долбануть его чем-нибудь по голове…

«Ах, собачье отродье!.. Он же знает, где спрятаны хлеб, сепаратор, стенные часы и другое! Туда и ведет Фатиму с Тимером. Конец, всему конец!..»

Красная пелена подошла к глазам Гарея. «Вся беда от Тимера, — шепчет ему кто-то. — Прикончи его! Так надо, так надо!..»