Когда развеются миражи

— Нет, нисколько! Просто у нас с тобой разное понимание безнадежности! Тебе, вероятно, кажется, что только в Москве, имея платиновую карту Сбербанка, можно быть счастливым. Ну, хотя бы относительно. Ты решил, что я готова на все, только бы выбраться отсюда, потому что другого шанса у меня уже не будет. Но нам с Прохором и здесь хорошо, куда-то уезжать мы не планируем!

Прохор, устав от возни с букетиком, нетерпеливо заерзал у Юли на руках и, обернувшись к Матвею, протянул пухленькую ручонку со светлыми ноготками.

Мужчина машинально поднял руку, и ребенок ухватился за палец.

Юля говорила, но Гончаров ничего не слышал, не сводя пристального взгляда с лица малыша.

— Прохор ведь не сын Ариана… — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес он, а Юля решительно сжала губы.

Матвей поднял на нее темные глаза, в которых недоверие и удивление, сменяя друг друга, переходили в уверенность.

— Нет, — покачала головой Шарапова. — Той ночью, помнишь…

— Помню. Я был пьян и зол. Потерял над собой контроль, мы не предохранялись, но… Ему ведь уже почти восемь месяцев! — потрясенно выдохнул мужчина. — А скажи-ка мне, дорогая, ты вообще собиралась рассказать о сыне? Или решила подобным образом отомстить? Даже в больнице, где я мог умереть, ты ничего не сказала. И я бы умер, так и не узнав о нем! Пожалуйста! — предупредительно поднял руку Гончаров, останавливая ее объяснения. — Пожалуйста, не говори, что ты пыталась, искала подходящий момент, выжидала, наблюдая за тем, как будут развиваться события! Скажи, пожалуйста, а если бы я все-таки не поехал в Сиренево, а улетел в Ниццу, ты бы мне сообщила? Можешь не отвечать, я и так знаю, не рассказала бы! — от ярости у мужчины побелели губы, а на щеках ходили желваки.

Юля растерянно моргала, не зная, что сказать. Но главное, он ведь был прав. Совершенно.

А Гончаров, не дожидаясь ее ответа, пошел к калитке.

— Матвей… — окликнула его девушка, заставляя остановиться, но не обернуться. — А что бы это изменило, если бы я сказала? Ты бы мне не поверил! Ты сразу решил, что Прохор — сын Ариана. Ты все решил для себя… Обвинил бы меня в том, что я таким образом пытаюсь удержать тебя, потому что мне важна жизнь в столице. Потому что я хочу вернуться и ищу способы… А я не хочу этого! Я не вернусь в Москву ни при каких обстоятельствах! Ты спрашивал меня о планах? Они, как и прежде, связаны с Сиренево! Мне не нужны ни твой статус, ни твои деньги! И еще, однажды именно здесь, в усадьбе, я поверила, что мы можем быть счастливыми. Впрочем, после свадьбы, когда уехали в Москву, и ты окунулся в свой прежний мир, это стало еще одной разбившейся иллюзией. Мы с Прохором останемся здесь, а ты волен поступать так, как считаешь нужным! — сказала она, а он, так и не обернувшись и не произнеся ни слова, покинул двор.

Юля вплотную приблизилась к зеркалу на туалетном столике и провела вишневой матовой помадой по губам, завершая яркий и соблазнительный образ, в котором сегодня вечером она собиралась предстать.

Праздник в Сиренево был первым масштабным событием за последний год с небольшим, после того как она вернулась из Москвы. Приехав в деревню, Юля вела уединенный образ жизни, не особенно страдая от отсутствия подобных развлечений. Успев отвыкнуть от великосветского общества столицы, она испытывала сегодня легкое волнение. В который раз придирчиво оглядывая себя в зеркало, девушка не могла не признать, что выглядит потрясающе. Темные блестящие волосы собраны в замысловатую прическу на затылке и украшены бриллиантовой шпилькой. Эта шпилька, да еще кольцо из белого золота с бриллиантом были единственными украшениями, которые она выбрала для этого вечера. Безупречный макияж, французский маникюр и ярко-вишневое платье в венецианском стиле оставляло открытым плечо и узким атласным пояском подчеркивало тонкую талию. Из полупрозрачного шифона была сшита юбка, которая заканчивалась небольшим шлейфом. Стоило лишь стремительно обернуться, ускорить шаг или невзначай задеть шифон рукой, он разлетался, подхваченный потоками воздуха, создавая невероятное зрелище. Серебристые босоножки на тонкой шпильке и изысканный аромат духов дополняли образ. Сегодня среди гостей, друзей, партнеров и фоторепортеров ей хотелось быть самой красивой, неповторимой, сногсшибательной, уверенной в себе.

Уверенной, несмотря на волнение, заставляющее сердце колотиться в груди, а руки дрожать. Этот вечер должен стать особенным, потому что именно сегодня Юля решила положить конец глухому отчуждению, гордому упрямству, молчаливым обвинениям и обидам. И он станет таковым, девушка это чувствовала. Вечером в имении соберутся все, но единственный человек, которого хотелось бы сразить, был ее собственный муж.

Шарапова отошла от туалетного столика и остановилась у окна.