Когда развеются миражи

Широко раскрыв глаза, Юлька медленно обернулась. А Матвей расстегнул ремень безопасности и вышел из машины, даже не взглянув в ее сторону. Девушка осторожно потерла пальчиком кончик носа, начиная нервничать. Чуть пригнувшись, она попыталась разглядеть в темноте за стеклом мужчину, не понимая, что случилось.

Дверца рядом с ней открылась. И холодный воздух ворвался в салон.

— Выходи, — приказал мужчина.

— Зачем? — почти испуганно спросила она и интуитивно вжалась в сиденье.

Уж не собрался ли он оставить ее одну в темноте, наказывая таким образом за сегодняшнее поведение? Он мог, она была уверена в этом.

— Выходи или я вытащу тебя! — в его хрипловатом голосе прозвучала явная угроза.

Юлька почему-то не усомнилась в ней и, решив не провоцировать его, стала расстегивать ремень безопасности.

— Хочешь оставить меня одну здесь? Что ж, это вполне в твоем стиле! Интересно, почему мои родственники решили, что ты классный парень? Чего такого замечательного они в тебе рассмотрели, — пробормотала девушка и, справившись наконец с ремнем безопасности, вышла из машины.

Оказавшись на улице, Юля собралась было двинуться прочь от него, гордо вскинув голову. Но Гончаров не позволил ей сделать и шагу. Схватив за руку, дернул, не церемонясь, и прижал к дверце машины, навалившись всем телом.

— А скажи-ка мне, дорогая, как далеко ты готова была сегодня зайти в своем желании позлить меня? — вкрадчиво и негромко произнес он. Его горячие пальцы, украшенные серебряными кольцами, коснулись ее щеки, потом двинулись дальше, чуть сжав мочку уха, и наконец обхватили шею.

Его лицо было так близко, Юлька собралась отвернуться, но его пальцы тисками сжимали ее шею, причиняя боль и не давая шелохнуться.

— Ты собралась устроить стриптиз на радость местной братве? К этому ведь все и шло, не правда ли, любимая?

Чуть надавив, он заставил ее откинуть голову.

— Ты ведь сам хотел драйва! Разве нет? По-моему, мы отлично проводили время! Кажется, я произвела фурор на танцполе, но, вероятно, не тот, который ты ожидал! — пытаясь быть невозмутимой, ответила она, однако чувствуя, как все дрожит внутри.

Мужчина хрипловато рассмеялся и провел пальцем по ее щеке.

— Уверен, на танцполе у многих было только одно желание — проверить, есть ли на тебе нижнее белье! Думается, это единственное, о чем думали собравшиеся, ожидая, пока подол задерется еще выше и станет все очевидно! — сказал он. — И знаешь, у меня тоже!

— Матвей, пусти меня! — попросила девушка.

— Нет, дорогая, забудь об этом! Я намерен прямо сейчас проверить свои подозрения!

Обхватив за талию, он чуть отодвинул ее от машины и открыл заднюю дверцу.

— Залезай! — приказал он.

— Матвей, я хочу домой!

— Вряд ли ты туда сегодня попадешь!

Мужчина развернул ее и, не церемонясь, подтолкнул к распахнутой двери.

— Пусти немедленно! — теряя самообладание, воскликнула девушка.

— Я тебя сейчас силой затолкаю в машину. Ты меня знаешь, я это сделаю! — пообещал он.

Юлька знала, но не могла позволить ему так с собой обращаться.

— Хам! Только посмей меня тронуть! — она попыталась вырваться из его рук, но Гончаров ловко скрутил ее и, пригнув голову, толкнул на заднее сиденье.

Последовав за ней, он быстро захлопнул дверцу, блокируя выходы, а Юлька как раз ринулась к другой стороне, собиралась выбраться из машины и бежать от Матвея Юрьевича без оглядки.

Мужчина схватил ее за руку и, упирающуюся, отбивающуюся и вопящую, притянул к себе. Сломить ее сопротивление не составило труда, и плевать ему, больно ей или нет.

Ярость ослепляла его, а спиртное лишь усугубляло это состояние. От наигранной веселости и пренебрежительного безразличия не осталось и следа. Ему хотелось сломить ее, причинить боль, унизить, взять как последнюю ш… на заднем сиденье машины.

Они отчаянно боролись, но силы, конечно, были неравными.

Сначала куда-то улетело пальто, за ним последовало платье…

Заломив руки девушки, Матвей прижался губами к влажной ложбинке у основания шеи и ключицы и услышал бешеный стук ее сердца. Вся ярость сразу улетучилась. Ее особенный аромат и шелковистость кожи снова лишали рассудка, ударяя в голову покрепче спиртного. Матвей хотел быть с ней грубым и безжалостным, иногда она этого заслуживала, но не мог. С ней он терял самого себя.

Гончаров стал покрывать поцелуями ее шею и услышал, как она тихонько выдохнула и откинула голову, затихая в его руках…

Утомленные и опустошенные неистовой сценой, они лежали на заднем сиденье автомобиля и молчали. Одежда была разбросана по всему салону, а время перевалило за полночь. Но это их не волновало. В салоне было тепло, работал кондиционер. Матвей курил и задумчиво вглядывался в ночь за окном, а Юлька дремала, прижавшись щекой к кожаной обивке сиденья.

Докурив сигарету, он осторожно опустил стекло и выбросил окурок. Шарапова даже не пошевелилась. Матвей опустил взгляд и нежно провел пальцами по ее плечу, откинув шелковистые волосы. Шпильки, которые удерживали их, вылетели и теперь, как и одежда, валялись где-то на полу. Гончаров склонился и легко коснулся губами ее ушка.