Когда развеются миражи

— Думаешь, Гончаров заморозил твои счета?

— Понятия не имею. Я не проверяла. Даже в мыслях не было, да и необходимости тоже!

— Никогда не думала, что Матвей Юрьевич окажется такой сволочью.

— Родственники были в шоке, когда на следующий день прибыли мои вещи. Он собрал все. Документы, драгоценности, какие-то безделушки, банковские карточки и даже мобильный телефон. Только меня не было. Они не знали, что и думать. Если б ты видела, какие у них были лица, когда я появилась на пороге двумя днями позже! Было чувство, что они привидение увидели. Стыдно, если честно! Но мы никогда это не обсуждали. Честно, с ними я не могла об этом говорить. Ни с кем не могла поначалу. Только с тобой.

— Наверное, они звонили Гончарову.

— Возможно, но вряд ли смогли получить вразумительный ответ. Или получили. Исчерпывающий. Матвей Юрьевич всегда был краток и лаконичен в своих суждениях. В нашем последнем разговоре он свое мнение обо мне выразил достаточно ясно. Иногда я видела, мама хотела поговорить или ждала, что я сама заведу разговор, но, видя, в каком я была тогда состоянии, решила не усугублять, а потом все и так стало ясно.

— Нет, ну надо же, какой подлец! И как, собственно, он собирался жить с тобой столь категорично настроенный против детей? Тебе следовало бы подать на развод и потребовать алименты! — возмущенно повысила голос Шурка, правда, тут же прижала ладонь к губам, заметив, что ребенок в коляске, которую они с Юлей катили перед собой, зашевелился.

Прохору Матвеевичу Гончарову исполнилось пять месяцев. И все это время Шарапова, глядя на сына, дотрагиваясь до него, беря на руки, пеленая и баюкая, до конца не могла поверить и осознать, что этот маленький ангелочек с кремовой, как у нее, кожей, темно-серыми глазками в обрамлении бесконечно длинных ресниц, темными волосиками и очаровательными ямочками на щеках ее сын. Ребенок, которого она выносила и родила. Неожиданный, нежданный подарок судьбы. Юля ведь никогда не думала о детях, не представляя себя в роли матери, и, откровенно говоря, не хотела этого. А когда узнала, что беременна, растерялась и испугалась, а потом радость и безмерное ощущение счастья затопило ее, стоило лишь подумать о малыше, который должен быть сыном Ариана. По-другому просто и быть не могло. До рождения ребенка девушка жила в твердой убежденности относительно отца ребенка, никому ничего не говоря. Но когда Прохор родился, а ей позволили взять на руки теплый, завернутый в одеяльце комочек, она увидела эти глазки и сосредоточенно сжатые губки, из-за которых на пухлых щечках обозначились ямочки, так похожие на те, которые часто появлялись у Гончарова, стало ясно, к Ариану ее ребенок не имеет никакого отношения. Тень легкого разочарования поднялась из глубины души, но тут же улеглась, вытесненная всеобъемлющей нежностью, пробирающей до слез. И какая разница, кто из мужчин отец ее ребенка, ведь он все равно принадлежит только ей. Она подарит ему нерастраченные любовь и нежность, переполняющие ее сердце. Маленький Прохор сразу, в первые же минуты, часы, дни стал для нее тем реальным смыслом жизни, которого у нее никогда не было. Только родив сына, она до конца осознала, каким пустым и бессмысленным было все, что составляло ее жизнь последние три года. И ни наличие определенной суммы в банке, ни статус, ни положение не могли этого исправить. Да, закричат многие, имея деньги, возможно все. И Юля с этим не согласится, она пыталась, но ничего из этого не вышло. Все оказалось много проще и, возможно, банальнее, но материнство стало тем главным, что привносило в ее жизнь сегодня удовлетворение, не разочаровывая, наоборот, радуя каждый день новыми ощущениями, удивляя, вызывая счастье и восторг. И она была благодарна Богу за это чудо, ведь если бы не он, она не знала бы, как после всего этого жить. Рождение ребенка удивительным образом упростило ее жизнь, избавив от многих терзаний, иллюзий, сомнений и метаний, расставив все по местам. К тому же Шарапова была сильной личностью. И пусть сила ее характера проявлялась в критические моменты, этого хватило, чтобы выстоять. Пытаясь прийти в себя в гостиничном номере и хоть за что-то ухватиться, она ясно осознала, жизнь и судьба теперь только в ее руках. А мечты и желания мог превратить в реальность не кто-то другой. Она могла и сама.