Когда развеются миражи

— Тебе приходило хоть когда-нибудь в голову, что я мог любить тебя? — произнес Гончаров, хрипло, прерывисто, негромко. — Безумно, страстно, до умопомрачения, любить так, как только это вообще возможно? Ты была обычной деревенской девкой, никем, когда я впервые увидел тебя на вокзале, но уже в первые мгновения понял, что не встречал подобных. Я не знал, что в тебе есть такого, чего не было в других. Я пытался это понять, когда ты сбежала, испробовал сотни похожих на тебя. У них были твои глаза, губы, улыбка, волосы, даже кремовый атлас кожи, но все они не были тобой. Прошел не один год, а я так и не смог тебя забыть. А потом неожиданно увидел в Сиренево, узнал, кто ты, и понял, не будет мне покоя, пока не заполучу тебя, совсем, навсегда, целиком! — мужчина беспрестанно ходил по комнате, зарываясь ладонями в волосы. — Ты говорила, прихоть, каприз самовлюбленного чувака. Я тоже так думал. Даже когда спал с тобой, да и потом, когда одевал на палец обручальное кольцо. Я думал, мне хватит этого для долгой и счастливой жизни с тобой, пока не понял главного: я хочу обладать не только телом, мне нужна еще и твоя душа, сердце. Потому что я не только хочу владеть тобой и тешить свое самолюбие, выставляя напоказ перед избранным обществом столицы. Я люблю тебя. Ты — единственная женщина, которую я полюбил, хотя никогда не верил в любовь. Я хотел, чтобы и ты ответила мне тем же… А ты… Господи! Я знал, что ты не любишь меня! И вряд ли сможешь полюбить. Ты ведь была совершенством, а я казался себе таким ничтожеством, а оказалось, ты просто ш…! Мерзкая, ничтожная п…! Мразь, изображающая из себя невесть что. Убирайся вон отсюда! Пошла вон! — процедил он сквозь зубы.

Юлька проворно вскочила на ноги и бросилась к входным дверям, гонимая одним единственным желанием — вырваться отсюда, убежать далеко-далеко, как можно дальше от этого человека, из этой квартиры и того ужаса, который она пережила.

Она не помнила, как спустилась в лифте, пересекала холл, как выбежала на улицу, ничего не видя перед собой, как бросилась куда глаза глядят…

Сердце отчаянно колотилось в груди, она задыхалась, а слезы все катились по щекам, туманя взгляд. Сталкиваясь с прохожими, девушка машинально бормотала извинения и снова бежала.

Страх гнал ее вперед, затмевая разум. Ей казалось, Матвей обязательно последует за ней, догонит, вернет и убьет. Шарапова все еще чувствовала на шее его пальцы, сжимающие ее железными тисками, и интуитивно тянула руку к горлу, пытаясь высвободиться, и зажмуривалась, вспоминая его взгляд, устремленный к ней. Взгляд, полный такой ненависти и ярости, какой Юле не приходилось видеть.

«Господи! Ведь он мог убить меня! Еще несколько секунд, и я была бы мертва!»

Наткнувшись на чугунную балюстраду парапета Москвы-реки, Юля вцепилась в нее руками и, тяжело, прерывисто дыша, поняла, больше бежать нет сил. Сердце готово разорваться в груди, легкие горят огнем, а сооружение из стекла и бетона, их дом на Софийской набережной возвышается за ней, цинично и издевательски глядя затененными окнами, в которых отражался солнечный свет.

Казалось невероятным, неправдоподобным то, что сейчас произошло в их квартире. Такое ведь просто не могло случиться в ее упорядоченной, размеренной жизни. Такое вообще не могло произойти с ней! Вдруг Шарапова отчетливо поняла, тот стеклянный колпак, под которым она благополучно прожила столько лет, вдребезги разлетелся, столкнув ее с действительностью, более реальной, чем она могла бы когда-нибудь предположить. Заплаканная, растоптанная, брошенная, бесконечно одинокая девушка в центре огромного мегаполиса. Без денег, телефона, даже без паспорта. Без друзей и знакомых, к кому она могла бы обратиться за помощью. Старовойтовы…

Нет! Никогда и ни за что она не смогла бы явиться к ним такой униженной, несчастной и жалкой! И, конечно, Ариан никогда не узнает, что ей пришлось пережить.

Ариан!