Когда рушится мир

Что это? Гром? Хельга перевернулась на другой бок и закрыла голову подушкой. Было еще темно, и она решительно хотела доспать до восьми часов. Завтра тяжелый день, у нее соревнования по лаун-теннису, нужно выспаться. Но сон не шел. Вслед за громом по улицам с ревом понеслись пожарные машины, пугая жителей элитного квартала столицы. Хельга встала и потянулась молодым гибким телом. Она была красива, и отлично это знала. Отец не соглашался выдать ее замуж, отклоняя одного жениха за другим. Все искал партию повыгоднее. Денег у них было много своих, но папа непременно хотел выдать ее за родовитого аристократа, это была его мечта. Он и братика послал на десять лет в эту ужасную школу, потому что считал, что это поднимет его на ступень выше. Бедный Хью!

Спальня Хельги была необыкновенно девчачьей. Везде было что-то розовое, атласное и плюшевое. Огромная резная кровать с балдахином стоила немыслимых денег, но отец ничего не жалел для любимой дочери. Девушка открыла шторы и посмотрела в окно. Ночь была слишком яркой. Где-то там, за городом, поднималось зарево, как будто солнце решило проснуться на пару часов раньше. Но это был не рассвет, это Хельга понимала совершенно отчетливо. Она жила в полном довольстве с рождения, но это не делало ее глупой. Напротив, родители вложили очень серьезные деньги в ее образование и занятия спортом, считая это хорошей инвестицией в будущее любимой дочери. Гром-пожарные машины-зарево над промзоной. Тут даже полная дура догадается! Неужели война? Хельга пощелкала выключателем, но света не было.

Она набросила шелковый халат на кружевную ночную рубашку, и вышла в холл. Родительская спальня была рядом, и, бледная как мел, мама вышла ей навстречу, держа в руке фонарь.

— Мама, что происходит? — испуганно спросила Хельга.

— Я не знаю доченька, — ответила та трясущимися губами.

— А где папа? — вырвалось у девушки.

— Он остался ночевать на заводе, у него сегодня должна быть приемка какого-то секретного изделия. Он работал до ночи, ведь сам король должен посетить завод. Я не знаю, что с ним, телефон не работает.

— Пошли туда Арнульфа, — сказала Хельга.

— Доченька, он появится в семь часов, он должен забирать из Ипсвича нашего Хью, — ответила мама. Арнульфом звали водителя.

— Пусть сначала заберет папу, а потом поедет за братом, тут же недалеко, — ответила дочь.

— Хоть бы все обошлось, светлый Бог, помоги нам. У меня сердце сжимается, доченька. Предчувствие плохое. Хоть бы твой отец остался жив, — на маму было страшно смотреть. Она глотала слезы и тряслась, с трудом удерживая фонарь в руке.

— Мама, у тебя сахар подскочил, проверь немедленно, — всполошилась Хельга. У мамы была тяжелая форма диабета, и когда она нервничала, глюкоза сразу начинала расти.

— Да, наверное, — рассеянно сказала мама. — Неспокойно мне, доченька. В сердце как будто кольнуло что-то. Я прилягу, а ты отправь Арнульфа за отцом. Пошли потом Грету в аптеку за инсулином, у меня совсем немного осталось.

Хельга остаток времени просидела на первом этаже, повторяя про себя полузабытые молитвы. Она была не слишком религиозна. Но папа! И она раз за разом повторяла непривычные слова, входя в состояние какого-то транса.

Арнульф появился ровно в семь. Здоровенный мужчина робко стоял на пороге и мял кепку в могучем кулаке. Он был на редкость неразговорчив и служил семье уже лет двадцать. По крайней мере, Хельга помнила его ровно столько, сколько жила на свете. Непьющий семейный мужик сорока лет, спокойный и услужливый. Они все любили его.

— Мисс? — спросил водитель.

— Арнульф, — пришла в себя Хельга. — Ты не знаешь, что произошло?

— Нет, мисс, — развел тот руками. — На улицах чего только не плетут, но я им не верю. Думаю, нам скоро все объяснят.

— Пожалуйста, Арни, съезди на завод, привези папу! — попросила девушка.

— Но я должен был ехать в Ипсвич, чтобы забрать молодого господина, — удивился водитель.

— Хью подождет, сначала папа, — твердо сказала Хельга.

— Хорошо, мисс, — почтительно сказал Арнульф и вышел. Машина взревела мощным движком, и вскоре этот звук затих вдалеке. Хельга осталась ждать в кресле, а ее взгляд застыл на одной точке на стене, которую она рассматривала с тупым упрямством. Губы девушки шевелились, она повторяла по кругу молитвы, раз за разом, час за часом.

Арнульф вернулся через три часа, и зашел в холл, резко хлопнув дверью.

— Ваш отец погиб, мисс, сожалею.

— Как погиб? — побелевшими губами спросила Хельга. — Что случилось?

— Завод уничтожен полностью. Ракета попала в здание заводоуправления, где ночевал господин. Это война, мисс. И мы ее проиграли с треском.

— Кто же напал на нас? — с ужасом спросила Хельга.

— Император, — почти выплюнул водитель. — И вот еще что, мисс, я в Ипсвич поехать не смогу, мне просто не на чем ехать. Нефтебаза уничтожена, света нигде нет, и заправиться я не сумел. Все АЗС в городе внезапно закрылись. Простите, мисс.

— Папа! — Хельга горько зарыдала.