Когда стало немножко теплее

Когда Федькин вышел в это утро на улицу, он все про себя знал. И ему стало вдруг спокойно, не захотелось никуда торопиться. Он медленно шел, дышал и смотрел по сторонам. Если бы он был умный, то прочитал какие-нибудь стихи вроде: «Октябрь уж наступил, уж роща отряхает последние листы с нагих своих ветвей...» Но Федькин Пушкина не знал и просто думал: «Хорошо-то как, Господи...»

В холле перед кабинетом на красных плетеных стульчиках сидели люди, курили и беседовали, беспечно поводя руками. Они приходили сюда толкать и пробивать. Некоторые пробивали по два года. В первый год они расстраивались и даже болели на нервной почве, а ко второму году смирялись и находили определенное удовольствие в своей неопределенности.

У Федькина не было секретарши, поэтому к нему шли прямо из коридора. Он отсылал их к своей начальнице, а начальница - к следующему, более высокому начальнику, у которого были две двери и секретарша. Там проситель застревал между дверьми, и его отсылали обратно к Федькину. Это походило на круговорот воды в природе: вода испаряется, попадает на небо, с неба падает на землю и т. д.

Когда в холле появился Федькин, все замолчали, и он понял, что накануне говорили о нем.

Прежде, когда Федькин шел мимо людей к кабинету, он напрягал лоб, лицо делал каменное, а взгляд устремлял в перспективу.

Сегодня Федькин свой взгляд никуда не устремлял, а просто остановился и спросил:

- Сидите?

- Сидим! - дружно отозвались те, кто толкал, и те, кто пробивал.

Федькин вошел в кабинет и закрыл за собой дверь, но дверь тотчас приотворилась, и в нее заглянул тощий и нервный молодой человек, как помнилось Федькину - чей-то сын. Он всегда грыз спички, и его пальцы от спичечных головок были коричневыми.

- Здравствуйте, - сказал молодой человек. - Вы меня помните?

- Еще бы, - сказал Федькин. - Как ваша фамилия?

- Лесин.

- А вы чей сын? - прямо спросил Федькин.

- Лесина, - прямо сказал молодой человек.

Федькин такого не знал.

- Слушайте, - спросил он, - а вы умеете сны гадать?

- Нет.

- Садитесь.

- Спасибо. - Лесин сел. - Мне бабушка говорила, что если приснится плохой сон, то надо сказать: «Куда ночь, туда сон...»

- Куда ночь, туда сон, - повторил Федькин.

- Нет, не сейчас, сейчас уже поздно.

Федькин оторвал от календаря листок и стал ровно закрашивать его чернилами. Ему казалось, будто он белит потолок.

Лесин смотрел и ждал, когда можно будет заговорить о своих делах, а Федькин про его дела уже слышал, и ему было неинтересно.

- У вас есть родители? - поинтересовался он.

- Конечно, - удивился Лесин.

- Очень хорошо, - похвалил Федькин. - А вам не стыдно второй год не работать?

- Так вы же мне не даете...

- Я?

- Ну а кто? Для того чтобы я начал работать, надо подписать бумагу, а вы эту бумагу не подписываете уже второй год. А я второй год хожу к вам, как на службу, и улыбаюсь вам, и делаю вид, что ничего не происходит. Вы - мой враг! - Глаза у Лесина стали четкие.

- Я не враг, - поправил Федькин, - я просто дурак.

- В каком смысле? - растерялся Лесин.

- В умственном.

- Понятно. - Лесин моментально поверил, и Федькина это обидело. - Я понимаю, - повторил Лесин, - но и вы меня поймите. Я два года ничего не делаю. Вы - дурак, а я-то при чем?

- Займитесь чем-нибудь другим...

- Почему я должен заниматься не своим делом?

- Я всю жизнь занимаюсь не своим делом, - сказал Федькин.

- Ну и хорошо вам?

Федькин подумал и разочарованно щелкнул языком:

- Скучно...

- А кем вы хотели быть?

- Маляром.

- По-моему, это механическая работа, - пренебрежительно сказал Лесин.

- А ты попробуй, - оскорбился Федькин, - попробуй побелить потолок, а я посмотрю, какая у тебя лестница получится. У меня, если хочешь знать, кисточка из Франции...

Федькин стал рассказывать про кисточку, это было очень интересно. Лесин слушал и кивал, потом посоветовал:

- А вы плюньте и идите маляром.

- На кого плюнуть? - уточнил Федькин.

- На всех.

- На всех не могу. На жену мне неудобно плевать. За нее в молодости много сваталось, а она за меня пошла.

- Если она вас любит - поймет, - сказал Лесин, и лицо его стало печальным, а голос ломким. Видимо, Лесина кто-то не понимал.

- Она-то поймет... А вот знакомые... Сразу увидят, что я дурак. Из начальников в маляры пошел.

- А вы сделайте так, чтобы вас уволили... Не сработались.

- Не уволят... - задумчиво сказал Федькин. - Я ведь не вор, не алкоголик какой-нибудь.

- Дурак - это очень серьезно! - Лесин поднял палец. - Вы просто недооцениваете. Услужливый дурак опаснее врага.

- Я не услужливый. Я равнодушный. Нет... - Федькин расстроился. - Это не пройдет.

- Ну а вы просто обратитесь к вашему начальству, - стал учить Лесин, у которого был опыт. - Подите поговорите - так, мол, и так... Может, войдут в положение...

* * *

Начальницей Федькина была женщина. Она приходила на работу в неопределенное время, и застать ее было сложно.

Откладывать свое дело Федькин не хотел - боялся передумать, поэтому поехал к начальнице домой.