Когда тают льды: Путь Велены

- Шёл тебя ругать, что ящера без спросу взял, – остановился в нескольких шагах начальник. – Легионеров моих усыпил, едва летучих зверей не покалечил… да теперь понимаю. Что, цветёт уже? – кивнул Сибранд на букет. - Рацаэнна, - усмехнулся не то груcтно, не то мечтательно. - Помню, как дарил первой жене… потом Деметре… Приняла, гляжу? Поздравлять?

Велена непонимающе посмотрела на невинно-жёлтые бутоны, на покрасневшего Мартина и на нетерпеливого, забеганного с утра иммуна. Спросила подозрительно:

- С чем?

- Ну как же! – Сибранд, не выдержав, подошёл ближе, потрогал пальцем жёсткие зелёные листья. - По стонгардскому обычаю, мужчина сватается к любимой женщине с первыми весенними цветами. Принимая его букет, женщина принимает и предло?ение…

- Что?!..

- Я не успел ещё!.. - почти в oтчая?ии начал Мартин, не сводя глаз с возмущённой сикирийки.

- ...красивая традиция, но мало кто теперь её придерживается, – задумчиво закончил Сибранд. – Это ж сколько мучений – попробуй отыщи да еще и вернись из лесу целым. ?ацаэнна – цветок гордый, всякому не дастся. Вот как невеста твоя, Мартин! – вдруг встрепенулся начальник. – Велена, дочка, я украду жениха ненадолго? Эдак к вечеру и верну, слово иммуна. Я тут подумал, чертежи бы летучих кораблей хотя бы на коленке набросать, а тo ведь имперские ученые лбы разворотят, а толком не разберутся, остов порушат только…

Ненавязчиво отпихнув кристарского мага от сикирийской колдуньи, иммун всё увлекал его следом, прочь из внутреннего двора северной крепости, окончательно разрушая и без того испорченный момент.

Велена посмотрела на букет в руках, затем на клокотавшего у пустой кормушки чужого ящера, на которого рычал ревнивый Дед, и проводила взглядом удалявшихся мужчин. Мартин всё порывался вернуться; начальник оставался непреклонен – время поджимало.

- Ящера-то верни, дочка, – прокричал, обернувшись,иммун. - А я пока с легионерами потолкую! Разъясню, что доверять даже своим магам нельзя… Слушай, Мартин, – уже oтвернувшись, низким гудящим шёпотом продолжил начальник. Лёгкий ветер доносил обрывки фраз, не освежая – бросая краску в горящее лицо. - Ты там поосторожнее в первую ночь – девица мелкая, не по твоему… размеру. Знаю, что говорю! Уж подумай, как бы там… извернуться… побережнее. Эх, жалко! Успел ты первым, ничего не попишешь! Я-то думал Велену своему Илиану сосватать – держала бы мальца в е?овых рукавицах. С такой не забалуешь! Знаешь что, Мартин? Не завидую тебе отчего-то, совсем не завидую!..

“Здравствуй, дорогая тётушка.

Прости, что не писала все эти годы. Я худшая из племянниц и самая неблагодарная из девиц, и это, признаться, меньшее из моих преступлений.

Знаю, что примипил северной крепости отправлял тебе страшную весть прошлой зимой. Крепись,тётушка: Райко запомнили в этих краях героем.

Не переживай за честь рода – мы не посрамили его кровосмесительством. Я буду честной: попросту не успели. Мы поступили дурно, допустив подoбные мысли; мы ошиблись во второй раз, отправившись без благословения в Ош, и заплутали ещё больше, связавшись не с теми людьми в дальнейшем. Прости за это: ведь ты надеялась, что я удержу ?айко от юношеских бесчинств да необдуманных поступков, а я оказалась вдохновением для худших из его страстей. Я сильно виновата перед тобой,тётушка,и не надеюсь, что ты когда-либо простишь мне. Но ты единственная, кто остался из семьи,и я хочу, чтобы ты знала: я ценю всё, что ты сделала,и безумно скучаю. Просить о встрече не решаюсь: ты, верно, винишь меня в смерти Райко,и мне нечем оправдаться.