Когда тебя нет

Девушка облизывает губы и начинает петь, медленно и объемно выводя гласные — «La Fie Verte». Я слушаю ее голос, почти заглушающий шепчущую что-то невпопад гитару, то взмывающий вверх, то срывающийся вниз. Песня заканчивается, и я чувствую, как на руках проступают колкие мурашки. Я смотрю на певицу так пристально, что ее контур начинает двоиться у меня в глазах, затем отвожу взгляд, моргаю, замечаю, что Роман и американка куда-то исчезли, а Лиза стоит вплотную к Олли, их лица почти соприкасаются. Губы Лизы шевелятся, сначала я думаю, что она подпевает, но она не попадает в строчки припева. О чем они говорят? Я чувствую, как звук голоса певицы проникает мне под кожу, сцена отъезжает куда-то в глубину зала. Это похоже на начало панической атаки. Пора уходить. Я поднимаю с пола рюкзак и направляюсь к выходу, ощущая затылком, как позади меня всколыхнулся воздух — кто-то встал со стула. Она следует за мной к выходу, хватает горячими пальцами за запястье и нашептывает что-то нечленораздельное.

На улице прохладно, я дышу глубоко, расправив плечи, чувствуя, как кислород поступает в мозг. Ее липкая влажная ладонь, наконец, размыкается. Лиза чиркает зажигалкой и прислоняется к стене.

— Постой со мной, пока я курю?

Я рассматриваю разноцветный мусор, забившийся между булыжников мостовой — блестки, лепестки, окурки, бумажки. На секунду в этом орнаменте мелькает что-то красивое, какой-то узор, смысл, но только на секунду, и я тут же вспоминаю, что это всего лишь абсент.

Лиза крутит сигарету между пальцев с ловкостью фокусника с монеткой. Я смотрю за рисунком, который выписывает в сумраке переулка тлеющий кончик ее сигареты — знак бесконечности. Мимо идут люди, они задевают меня, они смеются, свистят мотороллеры. Мы стоим и смотрим на гипнотическую красную точку.

Воспоминания о ней почти всегда приходят неожиданно. Я всегда хочу их, хочу ее, даже такую, в виде картинки в своей голове и нескольких кадров диафильма с застывшими лицами. Но все мои обряды не имеют никакой власти над ее непокорным духом, она неподвластна мне даже сейчас. Она сама решает, когда навещать меня. Ей плевать, что я стою сейчас на барселонской улице рядом с девушкой, от волос которой пахнет сигаретами и фруктовой жвачкой и которая скорее всего связана с теми, кто хочет причинить мне вред. Нет, не сейчас, думаю я, часто моргая глазами, не мучь меня сейчас, Ида Линн.

— Считаешь, я полная дура? — слышится голос откуда-то издалека. Видение складывается, как карточный домик.

— С чего это? — отзываюсь я, не имея и малейшего понятия, о чем это Лиза.

— Не знаю. Бабы-дуры. Нет разве? — Она усмехается, выгнув рот дугой. — Вы ведь с Олли там у бара меня обсуждали, верно?

— Нет, — качаю головой я. — С чего ты взяла?

Она пожимает плечами. Я рассматриваю ее украдкой, будто вижу впервые. Сейчас она кажется мне другой, под тонкой тканью футболки угадываются острые плечи девочки-подростка.

— А о чем вам еще говорить? — усмехается она.

— Слушай, я пойду, наверное.

— Давай. — Она легонько обнимает меня за плечо. — Хочешь завтра пообедать на конференции?

— Можно.

— Они были бы рады, что мы встретились, ты и я… — произносит она, щелчком отправляя вдоль по мостовой до половины скуренную сигарету.

— Кто это они?

— Ну как? Илай и Рита.

— Рита?

— Рита… — Лиза улыбается, размазывая кончиком пальца что-то похожее на клубничное желе по своим сухим розовым губам. — Рита-Рита-Рита, — повторяет она и исчезает за дверьми.

У себя в комнате я заваливаюсь на кровать, не раздеваясь, и сразу же открываю ноутбук. Через стенку мне слышно, как Карлос рассказывает Хосе о том, как два месяца жил в поселении в джунглях Амазонки, за еду и ночлег работая вместе с племенем.

Через секунду из-под заголовка статьи на Тех Кранч на меня смотрит знакомое лицо, вторая девушка с фотографии на холодильнике, с серебристо-пепельными, как у Халиси[33], волосами.

«Топ-менеджер скандального дейтинг-сервиса, королева вечеринок и гений маркетинга Рита Петрова найдена мертвой в Барселоне».

Я пробегаю по статье глазами раза три, чтобы удостовериться в том, что мне это не снится. Потом перевожу взгляд на лицо Риты.

В гостиной слышатся голоса, Карлос и Хосе, на каталонском, но, мне кажется, я могу выхватить из их речи бесконечно «ell» — «он». О ком они? Сколько я ни прислушиваюсь, я не могу понять смысла. Я встаю с кровати, стараясь ступать как можно тише, и подпираю дверь изнутри стулом. Так, по крайней мере, ни один из них не сможет зайти ко мне незамеченным.