Когда тело говорит НЕТ: цена скрытого стресса

Мишель, которой диагностировали рак молочной железы в 39 лет, обратилась за помощью, чтобы избавиться от привычки витать в облаках, чем она занималась всю свою жизнь: «Неудивительно, что я жила в мире фантазий, — сказала она, вспоминая свое безрадостное детство. — Так безопаснее. Ты сам устанавливаешь правила, сам делаешь свой мир защищенным и настолько радостным, насколько пожелаешь. Внешний мир совершенно другой».

Одно исследование, которое проводилось на протяжении почти двух лет, показало, что у пациентов с раком молочной железы, склонных витать в облаках, прогноз был хуже, чем у тех, кто был более приближен к реальности. То же самое касается и женщин, которые сообщили о меньшем количестве негативных эмоций².

Согласно другому отчету о женщинах с рецидивирующим раком молочной железы, «пациентки, которые сообщали о небольшом количестве [психологических] стрессов… и которых другие оценивали как „уравновешенных“, чаще умирали в течение последующего года»³.

Повторяющиеся результаты исследований, говорящие о том, что люди с более оптимистичным, менее тревожным образом мыслей чаще страдают от болезней, на первый взгляд противоречат здравому смыслу. Обычно считается, что положительные эмоции должны способствовать крепкому здоровью. Подлинная радость и настоящее удовлетворение действительно ему способствуют. «Позитивное» умонастроение, которое формируется, чтобы перестать обращать внимание на психологический дискомфорт, наоборот, снижает устойчивость к болезням.

Мозг управляет работой всех органов и систем организма, одновременно координируя наши взаимоотношения с окружающей средой. Данная регуляторная функция зависит от четкого распознавания негативных факторов влияния, сигналов опасности и признаков внутреннего стресса. У детей, которые живут в обстановке, когда постоянно передаются противоречивые сигналы, в развивающейся мозговой системе происходит нарушение. Снижается способность мозга анализировать окружающую среду, в том числе способность различать, что является полезным, а что токсичным. Люди, получившие таким образом травму, как это произошло в детстве с Мишель, чаще принимают решения, которые в дальнейшем приводят к стрессу. Чем больше они игнорируют свою тревогу с помощью «позитивных» мыслей, отрицания или витания в облаках, тем дольше на них воздействует стресс и тем более разрушительный эффект он имеет. Когда у человека отсутствует способность чувствовать тепло, возрастает риск ожога.

Негативное мышление, которое помогает посмотреть правде в глаза, неизбежно приведет к месту боли и внутреннего конфликта, которое мы избегаем. Иначе быть не может. Преобладающая потребность ребенка избегать боли становится причиной развития тех особенностей личности, или копинг-стратегий, которые впоследствии увеличивают предрасположенность взрослого человека к болезни.

У Натали рассеянный склероз. Она мирилась с алкоголизмом и психологическим насилием со стороны своего мужа. Она преданно ухаживала за ним в период выздоровления после двух онкологических операций, которые он перенес, и терпела его капризы. Он предал ее, но даже спустя годы после его смерти она не может сказать «нет» требованиям других людей: «Спустя пять лет я так и не уяснила, что мне нужно сбавить темп. Мое тело нередко говорит мне „нет“, а я продолжаю двигаться дальше. Я просто не учусь на своих ошибках». Какое объяснение находит этому Натали? «Нянька внутри меня не дает мне остановиться». Эта могущественная «нянька», как считает Натали, контролирует ее поведение. Когда Натали на все соглашается, она с большей вероятностью испытывает стресс и приступы PC. Но чтобы освободиться от стресса, ей пришлось бы принять мучительную реальность: понять, что только ее собственные решения, основанные на детском восприятии, не дают ей возможности удовлетворить свои потребности.

Самопознанию и личностному росту многих людей препятствует миф — они вынуждены придерживаться представления о том, что у них было «счастливое детство». Немного негативного мышления помогло бы им разглядеть самообман, из-за которого они застряли в поведенческих моделях, причиняющих им вред.

Джин, 35-летнему секретарю по правовым вопросам, диагностировали рассеянный склероз в 24 года, когда она страдала от слабости, головокружений, усталости, проблем с мочевым пузырем и, в конечном счете, временной потери зрения. Почти год она провела в медицинских учреждениях, в отделении неотложной помощи, а затем в реабилитационном центре. С тех пор рецидивы стали намного слабее.

Джин вышла замуж в 19 лет. Ее первый супруг был старше нее, жесток и помешан на контроле. «Это была психологическая и словесная жестокость, которая в итоге переросла в физическую. Он ударил меня. Именно тогда я ушла. Он записывал мои телефонные разговоры с друзьями. Я вкалывала на двух работах — по вечерам концерты или репетиции, а днем работала в детском саду. Я отдавала мужу всю свою зарплату. Мне не нравилось играть в его музыкальной группе, постоянно переезжать. Я чувствовала себя одинокой.