Когда тигр спустился с горы

Сыюй вытаращила глаза, но тут женщина вернулась. Отблеск костра играл на нитях гранатов, которыми была расшита ее плотная черная туника — с высоким воротником, как аньские халаты, но длиной почти до украшенных сверкающими камнями туфелек и с разрезами по бокам до самой талии. На ногах у нее были широкие штаны из белого шелка, с мочек ушей свисали необработанные рубины, губы она выкрасила в красный цвет. Но кристаллы льда не таяли в волосах этой прекрасной, по-летнему одетой женщины, указывая, что она отнюдь не человек.

Но разумное существо и царица, и если мы не будем забывать об этом, все может сложиться удачно.

Тигрица устроилась на земле у входа в сарай, чувствуя себя непринужденно, словно правительница в своем дворце. Минуту погодя две ее сестры улеглись по обе стороны от нее, и она вытянулась между ними, положив ноги на живот одной и закинув руку другой на шею.

— Я Хо Синь Лоан, а это мои сестры Синь Хоа и Синь Кам. Я царица Кабаньих Хребтов и окрестностей до самой Зеленой горы. Назовите мне свои имена.

У народа Сыюй горы, где они сейчас находились, назывались по-другому, но Тии далеко не в первый раз сталкивались с различиями в топонимике. Насколько Тии могли судить, тигрица только что заявила свои права на всю горную цепь и большую часть территории, известную на севере как Огай. Огайцы удивились бы, обнаружив, что ими правит тигрица, — впрочем, она явно не требовала уплаты налогов и исполнения воинской повинности.

— Ваше Величество, я Сыюй, дочь Халаня, потомка рода Журавля из Исая. А это Пылук от Киеан из Лотука.

Тигрица кивнула и выжидательно перевела взгляд на Тии.

— Госпожа, я служитель Тии из обители Поющие Холмы. Я здесь затем…

— Чтобы стать ужином, полагаю, — любезно закончила тигрица. — Вы им станете, все трое. А мамонт может отправляться домой, если хочет.

— Этот мамонт… — вспыльчиво начала Сыюй, но получила толчок локтем в бок от Тии и умолкла.

— Боюсь, нашими законами это не допускается, — повторили Тии. — Госпожа, на самом деле я здесь, чтобы послушать ваши рассказы и прославить ваше имя.

— Лесть, служитель, — отозвалась тигрица, — не слишком хороша на вкус, и желудок она не наполнит.

— История, госпожа, — с надеждой ответили Тии. — История и ваше место в ней. Нам известно о Хо Донг Винь, Хо Тхи Тхао и…

— Хо Тхи Тхао?

Голос тигрицы прозвучал резко, обе ее сестры выпрямились, прищурились и воинственно встопорщили усы.

— Служитель, что вы натворили? — сухо спросила Сыюй, и Тии подавили желание отпрянуть при виде настолько хищного интереса.

— Что ты знаешь о Хо Тхи Тхао? — спросила тигрица.

— Ну, моя работа — скорее выяснить, что знаете вы, — спохватившись в последнюю минуту, Тии не стали улыбаться. Улыбка обнажает зубы, а Тии знали, что их зубы не идут ни в какое сравнение с тигриными. — В Поющих Холмах ведут архивы и занимаются исследованиями, и мне точно известно, что нам очень хотелось бы получить ваше описание свадьбы Хо Тхи Тхао.

— «Наше описание», — передразнила тигрица. — Ты имеешь в виду — истинное.

— Разумеется, — жизнерадостно согласились Тии.

— Нет, вряд ли.

— В таком случае…

— Нет, думаю, это ты расскажешь нам то, что тебе известно, — решила Синь Лоан.

— А мы укажем, в чем ты ошибаешься, — резко зарычала Синь Хоа, и ее голос напоминал грохот падающих камней. — Мы тебя поправим.

— Так что лучше тебе ошибаться пореже, — посоветовала Синь Кам голосом, подобным бурлению опасных вод.

— Что вы творите? — прошипела Сыюй.

— Рассказываю историю, — объяснили Тии, жалея, что рядом нет Почти-Блистательной и некому отчитать их за безрассудную выходку.

Тигрицы терпеливо ждали, пока Сыюй и Тии разводили костер, Синь Кам даже ненадолго обернулась человеком, чтобы принести охапку дров из-за путевой станции. Она была моложе Синь Лоан; Тии предположили, что моложе не только она, но и Синь Хоа, увидев, как обе тушуются перед сестрой. Принимая дрова, Тии заметили, что лицо Синь Кам совершенно неподвижно, словно она не привыкла к человеческому облику, и что от нее пахнет глиной, холодом и чистым мехом.

Пока Тии подбрасывали дрова в костер, Пылук издала тревожный стон и переступила с ноги на ногу, как взволнованный ребенок. Она тихонько толкнула Тии хоботом, словно пытаясь обратить ее внимание на трех хищниц, расположившихся у входа в сарай.

— Знаю, детка, — отозвались Тии. — Ничего.

— Может, и так, — пробормотала Сыюй и встала со своего места рядом с Баосо. — Он ненадолго пришел в себя и успел сказать только несколько слов и попросить воды. Состояние у него так себе, но он продержится. Если нас всех не съедят.

— Так ведь могло быть гораздо хуже, — весело откликнулась Синь Лоан. — Сейчас его сердце бьется ровно, а не скачет, как заяц на празднике солнца.

Сыюй скривилась, а Тии напомнили себе, насколько острый у тигров слух.