Когда цветут эдельвейсы

— Не знаю. Ушел только вчера, и придет, наверное, послезавтра! — честно ответила девушка, но тут же спохватилась, подумав, что сказала правду зря.

Серега оживился лицом, засуетился, но одновременно наигранно разочарованно выдохнул:

— Ну вот, так всегда! Ждешь встречи, а она никак не получается!

И тут же забулькал из фляжки в обе кружки. Девушка как могла отказывалась, но веские слова: «За Васькино здравие» — сразили ее, после чего она сделала пару коротких глоточков. Он же выпил значительно больше, чем было бы положено, и как-то сразу же окривел. Язык стал заплетаться, бегающие из стороны в сторону рачьи глаза отталкивали и отвращали. Ход мыслей нарушился, а проскальзывающие разговоры о каком-то содержании насторожили и испугали Ольгу еще больше. Она уже поняла, что здесь что-то не так и, возможно, этот человек совсем не тот, за кого он себя выдает.

Неприятное ощущение запоздалой тревоги мгновенно заполнило девичью душу. Она лихорадочно соображала, пытаясь найти верное решение в создавшейся ситуации.

А выход только один — уйти на соседнюю избушку к Васе. И хотя уже сгущались вечерние сумерки, но с фонариком, по хорошо протоптанной лыжне за четыре часа — такой переход для нее уже не проблема. Темнота ночи — ничто по сравнению со страшной ночевкой в одной избушке с чужим человеком, да еще к тому же плохо контролирующим свои действия.

Для этого всего и надо — одеться и выйти на улицу. «Белка» — на стене в сенях; там же в рюкзаке фонарик, а лыжи стоят у самого выхода их тамбура. Она привстала и потянулась за одеждой. Он как будто очнулся и настороженно спросил:

— Ты куда?

— На улицу. Сейчас приду, — как можно спокойнее, едва скрывая дрожь в голосе, ответила она.

— А почему в одежде? — уже не скрывая зла, спросил он, вращая остекленевшими глазами.

— Холодно — потому и одеваюсь!

Но он уже нарушил все приличия, почувствовал свою власть и, глядя в испуганное лицо девушки, почти крикнул:

— Иди так!

Оля съежилась, прижала руки к плечам, как после сильного удара, не дыша двинулась к двери. Но он опередил ее, выскочил в сени и схватил висящую на стене «Белку» в свои сильные руки, лишь после этого освободил проход.

Ольга вышла. Плечи, руки, ноги дрожали, по щекам текли слезы. Тоскливо вглядываясь в едва видимый сквозь черноту ночи белок, на котором стояла избушка Васьки, трясущимися губами повторяла:

— Вася, милый, приди!

Немного постояв, все же решилась идти раздетой — лишь бы уйти! Дотянулась до лыж, положила на снег и едва вставила левую ногу в юксу, как на шум из избушки высунулась лохматая голова и почти рявкнула:

— Куда собралась? Назад!

Она безропотно подчинилась и в избушку заходила не помня себя: ноги не слушались, сделались ватными и непослушными, душа кричала от горя... Ольга уже знала, что сейчас произойдет, но все еще надеялась на какое-то чудо, что все будет хорошо!

Но дальше все было как в адском, кошмарном сне, приснившемся ей в одночасье и не отпускавшем из провала...

Грязные, пахнущие мочой руки тянули трепещущее от страха тело к себе, прижимали как можно ближе, шарили по упругой груди, отбивая ее бессильные руки. Несмотря на мольбы — «дяденька, не надо!» — все его животное существо брало верх над Ольгой. Рвущаяся одежда все более открывала нежное тело...

Прижатая к нарам, она уже не могла противиться давящей на нее туше, дышавшей угарным смрадом, цепким рукам, до боли сжимавшим плечи... Униженная, опустошенная, раздавленная, Оля отвернула заплаканное лицо в сторону и, прикусив губу от причиняемой боли, непонимающе смотрела на огонек керосиновой лампы, подрагивающий в такт резким толчкам...

Этот ужас продолжался до самого утра. Затоптанная в грязь, униженная до предела Оля уже ничего не понимала, да и не хотела понимать. В каком-то мертвом полузабытьи, отключившись от окружающего мира, она просто лежала, отвернувшись к стене, ни о чем не думая и ни о чем не вспоминая. Все слезы были давно выплаканы, силы израсходованы на сопротивление. Вместо живых чувств осталась лишь какая-то черная пустота, продырявившая ее душу насквозь. Сейчас, в настоящий момент она почему-то подумала, что было бы очень хорошо, если бы она умерла. Да, она думала об этом всерьез, по-настоящему, она уже почти решилась на это!

Он, насильник, животное, враг, не спал тоже: то что-то бубнил, то вскакивал и выпивал очередную дозу, подкидывал дров в печку, ложился рядом и опять тянул свои противные руки...

Время неизменно подгоняло начинающееся утро, в двойное стекло стали пробиваться первые полоски света. Он наконец-то успокоился, затих и, наверное, начал засыпать. Это была хорошая возможность потихоньку собраться и уйти от этого чудовища. Она бы ему отомстила, но как? Одна, без Васи?..

Вася!.. Оля с тоской вспомнила вчерашнее счастливое утро, улыбающегося друга... Как все было хорошо!.. И вдруг ужаснулась, а что будет, если Вася обо всем узнает? А если не поймет?.. Тогда придет конец: конец хорошим отношениям, любви, и вообще...