Читаем Когда цветут кактусы полностью

Часы не молчат.

Говорят, болтуны;

Текут, как вода

И как весной сны.

Летят к потолку.

Удар – как набат!

Звучаньем своим

Создают страха ад.

Бом!

Привиденья

Плывут?!..

Бом!

По кругу

Бегает шут?..

Бом!

Из окна

Лебедь

Плывёт?!..

Бом!

И в зубах

Череп

Несёт?!..

Бом!

Дрожать

У осколков

Окна.

Ещё пару раз.

Бом! Бом!

И минута пошла.

<p>Украсть</p>

Вдруг без надежды на спасенье –

Словно слетела ересь с уст

И взвилось пламя над поленьем,

Чтоб выжечь с сердца жизни вкус.

Вдруг без дыханья – в наказанье

Перехватило всё нутро,

Чтоб поняла жИла мечтанья:

Всё, что придумано, – ничто!

Не оправдаться! – как преступник,

Чтобы украсть, твой взгляд ловлю.

И, словно ведьма иль отступник,

От глаз твоих в огне горю!

<p>Звезда любви</p>

Любовь твоя меня хранила

Все эти дни прошедших лет.

Пускай война нас разделила:

Нас победить не сможет, нет!

И даже из земной могилы

Я буду знать: любила ты

Так, что войне не хватит силы

Задуть огонь твоей звезды!

Война окончится. Я верю.

Я сам отдам всего себя

И уничтожу злого зверя,

Чтоб не добрался до тебя!

Твоя любовь – она навечно.

Я знаю: сын наш подрастёт,

И он поймёт, и станет крепче.

И тоже звёзды сбережёт!

<p>Дела стоят</p>

Дорога нежеланьем перекрыта,

И злая туча мечется вдали…

Дела стоят – ничто не позабыто,

Но силы нет, мечтаний и любви.

Плох тот актёр, кто не стремится верить

В свою же роль, ловя на сцене свет,

Считая до начала: «Три, пять, девять…»

И думая: «Опять играю бред!».

Но ещё хуже: веря в роль, страшиться

Дороги – той, что суждено пройти;

Бояться жизни и мечтать забыться,

Не двигаться – и хуже не найти!

<p>На подушке слёзы не мои</p>

Не веришь? Улыбаюсь – открыто,

Глядя прямо колющим снежинкам в их нутро.

И не слезится взгляд. И всё забыто,

Хоть строго скажешь: "Не забыто ничего!".

Заметишь сухо: "Дура, что без шапки!..".

И я скажу не так: "Любовь прошла",

А просто: "Мы слишком истоптали тапки".

И всё понятно. Режем без ножа.

И мир пока один – не разделили

Ещё его. Кровать и кресло – выберет пари.

Сменили ночь, а вещи – позабыли.

Не верь – на той подушке слёзы не мои.

<p>Фронтовая верность</p>

Кусок степи. Холодной, как пустыни

Лик в ночном бреду. И ветер холодит…

А сердце всё равно моё не стынет.

И в памяти любовь свою хранит.

Твоё письмо и фото городское –

В обмен на поцелуй фронтовика;

Кольцо и локон – это всё родное,

Осталось от прощанья у крыльца.

Пугает ночь: наутро – неизвестность,

Но всё равно внутри горит огонь;

И мышцы – сталь, а в сердце – верность:

Спасёт Отчизну и вернёт домой.

<p>В плену любви</p>

Он никогда не думал, что я сплю:

Ведь видел – улыбаюсь и смеюсь.

И убеждал меня, что я люблю

И только потерять его боюсь.

Я верила. Наверное, я спала.

Он уходил, играя; возвращался

И знал, что я всегда его ждала.

А я не видела, как он терялся!..

Недавно в зеркало глаза я подняла,

И оказалось, что они закрыты:

Себя не видела и только им жила.

Там был лишь он! Черты мои забыты!

Я испугалась! День за днём искала

Его в своей душе. Но он не там!

Он в окружении зеркал и пьедесталов,

Как бог! А я – всего лишь пустой храм.

Остыла я, как будто не горела,

Как будто не было во мне огня!

От поцелуев, что ли, охмелела?

От яда их забыла про себя!

Но не могу уйти! Пытаюсь и не верю! –

Мои шаги пусты, но все ведут к нему!

Как будто в логове сижу у зверя:

Кормлю его, но мне то – ни к чему!

Я так уйти хочу! Но плен безмолвен:

Я улыбаюсь снова и смеюсь.

Как раб, что богу своему покорен.

Я сплю и потерять его боюсь.

<p>Поэзия ночи</p>

В ночной поэзии есть минусы свои:

Сидишь один и грезишь о любви;

И грусть-тоска к тебе бежит сама.

Ты наполняешь ей себя на грани сна.

И капают слова – из темноты на свет

Попасть пытаются. Но света рядом нет:

Давно погасли утра фонари,

Нет дня огня и долго до зари.

Ночной поэзии не очень сладко жить:

Приходится не петь ей – слёзы лить,

Прочувствованные ощущенья дня,

Что выпивают душу из тебя.

<p>Как много было…</p>

Твоя любовь. Твои надежды

И свет в глазах, и радость встречи…

Как много было! Но не лечит,

Хоть обещали это прежде…

И дождь – как будто я у моря:

Глаза закрыты; шумно, мокро…

Наверно, то немного подло:

Меня лишить моей же воли.

Ты улыбался. Словно раньше.

А дождь не прекращал стенаний.

На фото только обещаний

Остался праздник лжи и фальши.

Ты выиграл. Кто же знал, что будет

Игра? И будет победитель.

А мне – лишь память тех событий.

Ведь победителей не судят.

<p>Чужие слова</p>

Мне часто строки кажутся чужими –

Как будто вырвались не из моей груди;

Как будто мысли были не моими,

Как будто были прожиты другими –

Не мной, забывшей, где мои шаги.

И часто думается: можно быть иною;

И понимается мгновенно, что нельзя!

Слова чужие – как приказ. Без боя

Им следую, как за самой собою,

Не слыша, что оковами звеня…

Поймёт ли тот, кто мыслями наполнил,

Что изменил меня, заставив позабыть

Саму себя? И защитит закон ли

От слов чужих, заставив душу вспомнить,

Чем та осмеливалась раньше дорожить?..

<p>Измена</p>

Из сердца вырываются мгновенья:

Пустые звуки уходящих дней,

Колец разорванные звенья,

Поранившие пальцы до кровей.

Деревья шелестят так, будто ветер

Им изменил с другой. Но нет обид:

Ведь далеко он не один на свете!

И сердце позабудет его вид!

Пускай пройдут минуты, дни, недели –

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
The Voice Over
The Voice Over

Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. *The Voice Over* brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns... Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. The Voice Over brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns of ballads, elegies, and war songs are transposed into a new key, infused with foreign strains, and juxtaposed with unlikely neighbors. As an essayist, Stepanova engages deeply with writers who bore witness to devastation and dramatic social change, as seen in searching pieces on W. G. Sebald, Marina Tsvetaeva, and Susan Sontag. Including contributions from ten translators, The Voice Over shows English-speaking readers why Stepanova is one of Russia's most acclaimed contemporary writers. Maria Stepanova is the author of over ten poetry collections as well as three books of essays and the documentary novel In Memory of Memory. She is the recipient of several Russian and international literary awards. Irina Shevelenko is professor of Russian in the Department of German, Nordic, and Slavic at the University of Wisconsin–Madison. With translations by: Alexandra Berlina, Sasha Dugdale, Sibelan Forrester, Amelia Glaser, Zachary Murphy King, Dmitry Manin, Ainsley Morse, Eugene Ostashevsky, Andrew Reynolds, and Maria Vassileva.

Мария Михайловна Степанова

Поэзия
Поэзия Серебряного века
Поэзия Серебряного века

Феномен русской культуры конца ХIX – начала XX века, именуемый Серебряным веком, основан на глубинном единстве всех его творцов. Серебряный век – не только набор поэтических имен, это особое явление, представленное во всех областях духовной жизни России. Но тем не менее, когда речь заходит о Серебряном веке, то имеется в виду в первую очередь поэзия русского модернизма, состоящая главным образом из трех крупнейших поэтических направлений – символизма, акмеизма и футуризма.В настоящем издании достаточно подробно рассмотрены особенности каждого из этих литературных течений. Кроме того, даны характеристики и других, менее значительных поэтических объединений, а также представлены поэты, не связанные с каким-либо определенным направлением, но наиболее ярко выразившие «дух времени».

Александр Александрович Блок , Александр Иванович Введенский , Владимир Иванович Нарбут , Вячеслав Иванович Иванов , Игорь Васильевич Северянин , Николай Степанович Гумилев , Федор Кузьмич Сологуб

Поэзия / Классическая русская поэзия / Стихи и поэзия