Когда цветут реки

Пики заколебались. Крестьяне ответили кличем, и он понесся по лесу вместе с низкими, длительными звуками гонга:

— «Малые Мечи» сметут все дочиста!

Отблески бумажных фонарей колыхались на лоснящихся, бритых лбах. Блики падали на резко очерченные лица, нахмуренные брови, на кричащие рты. Ряды волновались. Прорицатель лежал на земле обессиленный. Тут голос Ван Яна заглушил всех:

— Разделитесь на десятки! Возьмите мечи по десять от моей левой руки, по кругу! В начале времени лицю[19] в двадцатый день шестой луны, мы пойдем к «отцу» Ван Чао-ли и потребуем отсрочки долгов, как у нас когда-то делалось в роду…

В круг вышел человек в синей куртке, с рассеченным лицом.

— Если он откажет вам, — сказал этот человек, — берите родителей, жен, детей, скот и орудия, луки, стрелы и мечи и идите к братьям, на юг.

— Кто поведет нас? — кричали в темноте.

— Я поведу. Я знаю дорогу к тайпинам.

— Хорошо! Отсрочку!

— Землю! Сожжем грамоты! Пусть откроет амбар!

— Ему нужна земля наших предков!..

Учитель подал голос:

— Великий бог-отец говорит: уничтожьте власть чертей! Поклонитесь богу-спасителю, старшему брату!

Голос его потерялся в вихре яростных криков:

— Землю! Землю!

— Овец, свиней, буйволов!

— Долги!

— Землю!

— Амбар!

— Берите колья! Сожжем старые бумаги! Будет дождь!

— Будет вода!

— «Малые Мечи» сметут все дочиста!

Эти возгласы носились по лесу и по черным уступам над Янцзы. Они долетели до слуха дремавших у костра грузчиков.

Один из них поднял голову.

— Что-то неспокойно в лесу, — сказал он. — Ты слышал?

— Слышал. Скоро все они будут воинами, — ответил другой задумчиво.

5. Фу уезжает вовремя

В один из августовских дней, после первой жатвы, в усадьбу Ван Чао-ли пришли почти все односельчане.

— Я рад, что вижу здесь всех своих сыновей, — подозрительно промолвил великий Ван, поглаживая себе бороду.

Это было уже после того, как старики поговорили с «отцом» о погоде и о долголетии.

— Я получил бумагу от моего брата, окружного начальника, — продолжал «отец». — В округе тревожно. Опять появились разбойники. Какие-то личности приплывают по реке и призывают к убийствам и грабежу. Мой брат, окружной начальник, приказал спешно собрать поземельный налог — дидин. Так как мне известно, что на полях засуха и платить нечем, то я откупил у моего брата-начальника этот налог. Я внес всю сумму рисом и серебром. Год плохой, все страдают, а больше всех страдаю я, так как я всем отец и глава рода…

Ван Чао-ли так растрогался, что запустил обе руки в бороду и стал ее дергать — это был знак величайшего волнения.

— Жалость поразила мое сердце, и я решил, что те, кто не может платить налог, получат отсрочку до следующего урожая. Но те, кто может, должны все же заплатить. Не все одинаковы.

Ван Чао-ли строго оглядел собравшихся.

— Вот, например, Ван Ян. Он даст мне свинью в счет долгов и налога. Кроме того, у него есть еще новый котел. Его также можно отдать за долги. Но все-таки этого не хватит, чтоб покрыть всю сумму…

«Отец» сделал знак мальчику Ю, который стоял за его спиной с зонтиком:

— Подойди поближе, нерадивый! Солнце светит мне в глаза из-за твоей лени и неловкости… Так вот, Ван Ян вручит мне свой участок земли и возьмет его в аренду…

Ван Ян охнул. Вся толпа подалась назад.

— Здесь есть богатые, — еще строже сказал Ван Чао-ли. — Вот, например, Ван Ся, который тоже должен стать моим арендатором. Есть еще Ван Шуи, который отдаст буйвола. Этот буйвол нужен не мне, у меня хватит буйволов. Его требует начальник округа, для того чтобы тащить военные повозки. А вот Ван И, который..

Ван Ян сделал шаг вперед:

— Если я отдам свинью и котел, у меня больше ничего не останется. А если я отдам землю своих предков, то где меня похоронят?

— Об этом мы позаботимся! — сказал Ван Чао-ли, внезапно свирепея. — Ты, Ван Ян, самый непокорный из всех жителей этой долины. Ты непочтителен и дерзок. Ты должен мне больше всех, если не считать Ван Аня. У тебя ничего не останется? Это не так! У тебя остаются еще дети, которые, после родителей, самая большая ценность. Но я не хочу разговаривать с тобой. Ты обязан молчать, когда я говорю, и исполнять мои распоряжения.

— Я не отдам земли своих предков, — упрямо сказал Ван Ян и опустил глаза.

— А я не отдам буйвола, — прибавил Ван Шуи.

— А я не стану арендатором, — откликнулся Ван Ся.

— Отсрочка долгов! — раздались голоса в задних рядах.

Ван Чао-ли привстал. У него перехватило дыхание.

— Что такое? Разве это голоса моих детей? Это голоса злых духов!

— Отсрочку! — продолжали повторять сзади.

— Что такое? Неповиновение?

— Отец должен отсрочить долги и открыть общинный амбар. Таков обычай.

— Вот как! — закричал взбешенный Ван Чао-ли. — Это бунт! Бунт… Вы… вы забыли…

— Отсрочку, — упорно повторяли голоса. — Мы умираем с голоду.

— Вы забыли… — Ван Чао-ли поднял обе руки, — вы забыли, что мой брат получил звание ученого!

— Мы умираем с голоду. Отсрочку долгов!