Когда туфли не жмут. Беседы по историям даосского мистика Чжуан-цзы

Этот Фьен, несомненно, был очень мудрым человеком. Он спросил: «Живых или мертвых?» Авторитеты почти всегда мертвы, и я говорю вам, что если вы сможете поверить в живого авторитета, то преобразитесь. Носите мертвецов, и они сделают вас мертвыми – именно так вы стали безжизненными и нечувствительными. Будьте с теми, кто жив, и вы станете более живыми, потому что все, что вы делаете, изменяет вас. Если вы верите в мертвое, то вы верите в смерть, а не в жизнь. Если вы верите в живое, то вы верите в жизнь, но не в смерть.

– Давно умерших, – ответил герцог.

И действительно, любая религия стремится доказать, что ее авторитеты очень, очень старые, в высшей степени древние. Спросите индусов – они говорят, что их дхарма санатан не имеет начала. Это величайшие хитрецы: они говорят, что у нее нет начала, и поэтому вы не можете доказать, что ваша религия древнее, чем их религия. Они с этим покончили; нет начала, и все тут. Они говорят, что Веды – самые древние, и думают, что, если можно доказать, что Веды самые древние, это делает их более авторитетными.

Почему-то ум думает, что чем вещь древнее, тем лучше; как будто истина – это вино: чем старее, тем лучше. И все интерпретации – это не что иное, как заливание старого вина в новые бутылки. Истина – это не вино, истина совсем не похожа на вино, она – нечто прямо противоположное: чем она новее, свежее, моложе, тем она глубже. Чем более она живая, тем больше ее глубина. Мертвое скучно – прах, оставленный прошлым, и ничего больше.

Но индусы доказывают, что их Веды очень, очень древние и все продолжают отодвигать назад дату их создания. И они очень сердятся, если кто-то доказывает, что Веды не настолько древние; они думают, что вы нерелигиозны, что вы сошли с ума. Спросите у джайнов: они доказывают, что их тиртханкары древнее, чем Веды. И они правы, потому что их первый тиртханкара упоминается в Ригведе, так что это очевидное доказательство. То, что первый тиртханкара с уважением упоминается в Ригведе, показывает, что он, несомненно, был уже мертв задолго до того; а иначе разве можно проявлять такое уважение к живому человеку? И он не просто упоминается в Ригведе, но упоминается с уважением, как бог; а это означает, что он должен был быть мертвым уже, по меньшей мере, пять тысяч лет. Только в таком случае человек становится богом! Поэтому джайны говорят, что их религия самая древняя – и то же самое пытаются утверждать все религии.

К чему все эти усилия доказать, что вы – самые древние? Дело в том, что ум верит в смерть, ум верит в прошлое. Ум – это не что иное, как прошлое. И вот, вы думаете, что ваш ум будет больше, если ваш авторитет древний, потому что, чем больше промежуток времени, накопление традиций, тем больше пространство, в котором может двигаться ум. Уму нужно время, чтобы он мог двигаться, и ум – это не что иное, как накопленное прошлое, поэтому ваш ум будет больше, если ваше прошлое велико, и ваш ум будет меньше, если ваше прошлое не очень велико. Именно поэтому все древние традиции, культуры и народы всегда смотрят на американцев как на детей – потому что у тех нет прошлого; всего триста лет! Разве это прошлое – три сотни лет? Это ничто. И не только это: если мастер, за которым вы следуете, говорит, что ему пятьсот лет, он соберет больше последователей.

Я слышал, что об одном тибетском ламе прошел слух, что ему тысяча лет. Один англичанин посетил его, приехал к нему из Лондона именно по этой причине, – потому что ламе была тысяча лет. Это было необыкновенно. Он посетил ламу и не мог поверить: на вид этому человеку было не больше пятидесяти лет. Тогда он начал расспрашивать. Он спросил у главного ученика ламы: «Это правда, что вашему мастеру тысяча лет?»

Ученик ответил: «Не могу сказать, потому что я живу рядом с ним всего триста лет».

Но дело обстоит именно так: чем вещь древнее, тем большим авторитетом она пользуется. Даже если кто-то говорит, что его гуру сто пятьдесят лет, вы вдруг начинаете чувствовать, что здесь есть что-то очень ценное. Вы думаете, что в результате одного лишь старения происходит что-то ценное. Можно дожить до ста пятидесяти лет и быть просто стопятидесятилетним дураком – потому что возраст не может принести мудрость, он с ней не связан. Напротив, у детей больше мудрости; им приходится быть мудрыми. Бог не может быть неправым – а он всегда убивает стариков и заменяет их детьми; это означает, что он верит в детей больше, чем в стариков. Раз они старые, то выбрасывайте их за ненадобностью, они больше не нужны. Бог верит в новое, а человек верит в старое. Бог всегда верит в новый листок, именно поэтому старый лист опадает. И Бог заменяет его новым, свежим, молодым.