Когда туфли не жмут. Беседы по историям даосского мистика Чжуан-цзы

Бог вечно молод и нов, и религия – тоже. А авторитеты… И поэтому вы не можете поверить в авторитет Бога. Если вы посмотрите на божественное творчество повсюду вокруг, вы всегда будете видеть, что Бог выглядит немного сумасшедшим, поскольку к тому времени, как человек становится мудрым, он его отзывает. Вы достигли возраста девяноста лет, прожили в своей жизни все времена года, многое узнали, набрались опыта, и к тому времени, как вы становитесь мудрыми, он зовет вас: «Ну, давай, уходи из жизни». И он заменяет вас маленьким ребенком; вас заменяет маленький ребенок, который ничего не знает. Похоже, он любит невинность больше, чем знание, и свежие листья он любит больше, чем старые, поблекшие листья. И так и должно быть, потому что жизнь должна быть молодой, и если Бог – это вечная жизнь, он должен быть вечно молодым.

Вот почему индусы никогда не изображают Кришну или Раму старыми. Это символично – они всегда молодые. Вы когда-нибудь видели изображение Рамы, где он выглядит очень старым, или изображение Кришны с посохом в руке, сгорбившегося над ним? Кришна прожил восемьдесят лет, он был старым, но индусы попросту отбросили мысль о том, чтобы изображать его старым, потому что, если вы посмотрите на Бога, он всегда молод. Так что это просто для того, чтобы показать, что Бог всегда молод, а религия всегда новая, совсем как невинный младенец, как утренняя роса, как первая звезда в ночи. Но тогда Бог не может быть авторитетом, потому что авторитет означает груз прошлого; авторитет не создается без этого груза прошлого.

– Живых или мертвых? – спросил Фьен.

– Давно умерших, – ответил герцог.

– В таком случае, – сказал колесник, – вы читаете лишь прах, который они оставили после себя.

Всегда, когда вы слишком поглощены прошлым, вы занимаетесь прахом, могилами; вы – гробокопатель. Вы живете на кладбище, вы больше не часть этого живого явления, называемого жизнью.

– Что ты в этом понимаешь? – рассердился герцог. – Ты всего лишь колесник. Тебе придется дать мне надлежащее разъяснение, или же ты умрешь.

Герцог не мог поверить собственным ушам, – чтобы простой колесник вдруг решил учить его мудрости! Люди, которые готовы учиться, готовы учиться у кого угодно. Этот человек готов учиться у мертвых авторитетов, но не у живого колесника. А я говорю вам, что живой колесник лучше мертвого короля, потому что он живой. Никто не будет ему поклоняться, но Бог все еще верит в него; именно поэтому он живой.

Герцог очень рассердился; он сказал:

– Тебе придется дать мне надлежащее разъяснение, или же ты умрешь.

Колесник сказал:

– Давайте посмотрим на это дело с моей точки зрения. Если я, делая колеса, буду собирать их без усилия, они развалятся; если же я буду действовать слишком грубо, детали не подойдут друг к другу. Но если я не буду ни слишком деликатным, ни слишком жестким, они получатся правильными, и все выйдет так, как мне хочется.

Это нельзя выразить словами, вы просто должны знать, каково это.

Колесник сказал: «Я ничего не знаю об авторитетах и компетентных людях. Давайте посмотрим с моей точки зрения. Да, я всего лишь колесник, но я знаю свое ремесло, и оно меня кое-чему научило. А именно – тому, что это умение, искусство, причем настолько тонкое и деликатное, что его нельзя выразить словами».

Если впадаешь в крайности, колесо никогда не выходит таким, как нужно. Следует оставаться точно посередине. И как выразить это словами? Спросите канатоходца, как он может выразить это словами? Как он ходит по канату, натянутому между двумя холмами над долиной, так, что если он упадет, то все навсегда закончится, он будет мертв – как он ходит по такому канату? Может он выразить это словами? Он скажет: «Если я слишком отклонюсь вправо, я должен буду уравновесить это и отклониться налево. Если слишком отклонюсь влево, я, опять-таки, должен буду отклониться вправо, в противоположном направлении, чтобы сохранить равновесие».