Когда ты станешь моей

Блондинка, к немалому его разочарованию, не покинула гостиную, а сделала всего лишь пару шагов в сторону двери, подхватила с подноса стакан с бренди и тотчас же вернулась.

– Угощайтесь на здоровье, милорд! Вы здесь впервые. Как вам у нас нравится? – Голубые глаза бесцеремонно изучали его.

– Атмосфера очень… задушевная.

– И очень интимная, не так ли? – Темные ресницы на миг затенили взор.

Джулиан с трудом подавил вздох. Он уже знал, что сейчас она словно невзначай коснется его руки, и ему стало невыносимо скучно. Девица явно отвела ему роль дичи, этакого токующего глухаря, возомнив себя опытной охотницей. Он церемонно поклонился.

– Простите, что вынужден прервать нашу беседу. Было очень приятно познакомиться. – Последние слова он произнес уже на ходу, направившись к эстраде.

Оттуда звучала теперь соната Бетховена для скрипки и фортепиано. Загадочная девушка в белом муслиновом платье аккомпанировала скрипачу, нанятому хозяйкой бала. А между тем подле нее находилось уже четверо потенциальных покровителей. Те, что поднялись на эстраду первыми, злобно поглядывали друг на друга, а тем более на вновь прибывших, изредка обмениваясь несколькими отрывистыми словами. Джулиан не смог сдержать улыбку. Они вели себя точно дети, ссорящиеся из-за игрушки.

Но вот юный баронет решительно приблизился к фортепиано и схватил девушку за руку. Музыка смолкла, а пианистка вконец растерялась. Руки она не отняла, но обратила на молодого наглеца молящий, испуганный взгляд.

«Разве так повела бы себя на ее месте дама полусвета?» – удивленно подумал Джулиан.

Баронет принудил девушку подняться и под протестующие возгласы соперников увлек в дальний угол эстрады, полускрытый пышным бархатным занавесом.

Трое джентльменов еще несколько мгновений потоптались у фортепиано, а затем спустились вниз, чтобы насладиться обществом менее востребованных кокеток.

Джулиан со все растущим интересом наблюдал за этой сценой. Он был хорошо знаком со стариком Стокли, отцом юного баронета, и сильно сомневался, что чопорному протестанту придутся по душе проделки отпрыска, узнай он ненароком, где тот проводит время. Впрочем, скорее всего слухи о развлечениях сына так и не дойдут до ушей строгого родителя, ведь все, кто допущен под гостеприимный кров мадам Деверо, дают обет хранить в тайне имена знакомых, которых им доведется здесь встретить.

Внезапно со стороны алькова раздался резкий вскрик, потом энергичное ругательство. Баронет Стокли выскочил на середину эстрады. Глаза его метали молнии. С гримасой боли он потирал щеку.

– Ах ты, сучонка этакая!

Джулиан в мгновение ока вскочил на возвышение и ухватил юнца за ворот фрака. Тот рванулся было в сторону девушки, поспешно спустившейся вниз, но Джулиан легонько встряхнул его и с укором произнес:

– Полегче, Стокли. Ты забываешься.

– Эта мерзавка дала мне пощечину! – выкрикнул он и свирепо покосился на девушку в муслиновом платье. – Невесть что о себе возомнила! Как будто она бриллиант чистейшей воды, а не…

Джулиан зажал ему рот ладонью:

– Молчи и слушай. – Что-то в его тоне заставило юного повесу подчиниться. Он перестал вырываться и покорно кивнул. – Оставь юную леди в покое и найди себе другую. Ту, которая с радостью примет знаки твоего внимания. Ты повел себя как настоящая свинья, Стокли!

И это было правдой. Один из коротких рукавов на платье Лауры был разорван, на шее и груди виднелись красные пятна – следы пальцев ухажера.

«Вот ведь премерзкий щенок! – подумал Джулиан. Набросился на эту нежную плоть, как изголодавшийся хищник, вместо того чтобы нежно ее ласкать…»

Между тем Стокли понуро спустился с эстрады и вышел из гостиной в зал. Напоследок он окинул Лауру злобным взглядом.

– Прошу прощения, сэр, за эту сцену, – сказала Лаура, мучительно краснея.

– Вам нет нужды извиняться. Если кому и следует просить прощения, так это нахалу Стокли. Хотите, я заставлю его вернуться и повиниться перед вами?

– О нет, что вы! Я не держу на него зла. – Лаура низко опустила голову и, как ни ожидал Джулиан, больше не попыталась встретиться с ним взглядом. В который уже раз у него мелькнула мысль, что этой девушке с царственной осанкой и манерами скромницы здесь не место. Она очень отличалась от всех остальных подопечных мадам Деверо. Ее вполне можно было бы принять за светскую дебютантку, за дочь пэра, получившую образование во Франции. Интересно, где это он недавно слышал такой же акцент? Джулиан напряг память, но на ум ему ничего не приходило.

Помолчав, он спросил, только чтобы еще раз услышать чарующий звук ее голоса:

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хорошо. – Она поправила прядь волос, выбившуюся из прически, и лишь потом на него взглянула, но с какой-то необычной грустью и робкой благодарностью. Ее волосы, как и подол платья, были украшены полураспустившимися белыми розами, овальное лицо обрамляли по бокам причудливо сплетенные тонкие белые ленты.