Когда убьют – тогда и приходите

Ирина взглянула на обвинителя. Тот улыбнулся и ничего не сказал. В общем-то, с учетом того, что они сейчас услышали, есть основания для ходатайства не принимать во внимание экспертное заключение Тарасюка. Но тогда придется отправлять дело на доследование, искать где-то нового профессора, обладающего авторитетом, и чтобы у него не было конфликтов с Ордынцевым, а судя по задиристому виду подсудимого, найти такого будет непросто.

Тарасюк покинул зал, чеканя шаг и с гордо поднятой головой, как на параде. Хоть дверью не хлопнул, и на том спасибо.

Ордынцев усмехнулся. Отпустив Морозова, Ирина хотела вызвать следующего свидетеля, но вдруг передумала. Сейчас, благодаря показаниям ординатора и демонстративной выходке профессора, симпатии на стороне подсудимого. Немногословный Морозов вполне доходчиво объяснил, что в ситуации, в которой невозможно было выполнить все, Ордынцев выложился по максимуму.

Самое время поднажать, укрепить хорошее мнение заседателей о подсудимом, тогда следующим свидетелям труднее будет его испортить.

Она попросила Ордынцева еще раз уточнить свое семейное положение.

– Был женат, есть сын, – повторил он.

– А где ваша жена сейчас?

– Умерла четыре года назад. Лейкоз.

– Вы сами воспитываете сына?

– Конечно.

– Кто еще с вами проживает?

– Никто.

– Кроме вас, есть о вашем сыне кому позаботиться?

Ордынцев пожал плечами:

– Тесть обещал, но я не знаю, позволят ли ему оставить сына у себя, пока меня не будет. Очень надеюсь, что позволят.

– Он живет один?

– Да, супруга погибла много лет назад.

– А ваши родители?

– Они живут в Норильске.

– И что? Готовы позаботиться о вашем сыне?

– Не знаю. Я им не говорил, что меня судят, не хотел волновать.

– Но…

– Понимаю, что вам это кажется очередной халатностью с моей стороны, но тестю я абсолютно доверяю. Пока Костя с ним, я за него спокоен.

– Вы были так уверены, что вас не лишат свободы, что не позаботились о судьбе ребенка? – подал голос Кошкин.

Ордынцев улыбнулся:

– Ну что вы! Просто, знаете, если можно оттянуть неприятный момент, то будешь оттягивать до последнего. Тесть обещал, что все сделает, как надо, вот я и смалодушничал, спрятался за его широкую спину.

Свидетельское место занял психиатр – элегантный мужчина средних лет, больше похожий на артиста или поэта, чем на доктора.

– Ордынцев очень внимательный врач, – начал он, не дожидаясь вопросов, – в том числе и по нашей части. Умеет распознать непорядки с психикой и всегда вызывает нас на консультацию, если что-то не так. Не буду далеко ходить за примером: недавно к нам поступила женщина после ДТП, сама почти не пострадала, а муж, сидевший рядом с ней на водительском сиденье, погиб на месте, причем там была грубая деформация тела, чуть ли не оторвалась голова, и бедная женщина все это видела. В приемнике она вела себя совершенно адекватно, но Ордынцев сопоставил ее спокойное поведение с ситуацией и на всякий случай пригласил меня. И нам, конечно, не удалось облегчить ей боль утраты, но по крайней мере избежали острой психотической реакции. А другой врач посмотрел бы: ага, руки-ноги целы – иди гуляй. Нет, Ордынцев – прекрасный специалист. И тоже еще случай был интересный: у них там все выходные больной терроризировал буфетчицу, что она ему хлеба не дает. Дежурный персонал думал, что просто сволочь, а Ордынцев в понедельник сразу разобрался, что это дебют шизофрении. Ну то есть диагноз уточнили уже мы, но факт психического расстройства установил он.

– Другими словами, вы считаете, что если бы Ордынцев сделал обход, то обязательно бы заметил, что у него в отделении разгуливает больной с белой горячкой? – мрачно спросил Бимиц.