Когда уйдешь

Отвыкать от сказочной жизни в квартире Андрея было не просто, равно как и от разной вкусной еды, которую она спокойно могла брать в холодильнике, не беспокоясь о том, что она может закончится и завтра придется голодать. Теперь Леля была бы рада даже зеленому чаю или белому – безвкусному, но запаренному в красивом стеклянном чайнике и разлитому по таким же кружкам. Воспоминания о сладком липовом меде с белыми молочного вкуса комочками заставляли ее облизывать губы. Дома даже не было сахара. Она пила крепкий пакетированный чай, растягивая пакетик на несколько раз. Зато ее любимый – с малиновым ароматом, который пропадал уже ко второму использованию.

Сбылась мечта идиота…

Когда на следующий вечер они с Андреем поехали кататься, Леля как голодная собака накинулась на ролл, который он ей купил и ей стало безумно неловко и стыдно за себя. Она вспомнила, как в первые дни их знакомства нарочно сдерживалась и ела так словно не голодна. В этот раз она забыла о нормах приличия и поняла свою ошибку, только когда увидела, что Андрей не съел еще и половины, а в ее руках остались одни салфетки.

– Тебя что дома не кормят? – в шутку спросил он и Леля покраснела, а потом спрятала глаза.

Ее уроки вождения проходили на утра, и Андрей заговорил о том, что скоро ее можно записать в автошколу. Единственное, что ей никак не удавалось это параллельная парковка и «заезд в гараж». Еще он говорил о какой-то «горке», которая будет на экзамене, но просил особенно о ней не париться если она думает сдавать автомат.

– Существует еще механика, Леля. – сказал он, когда она поинтересовалась какие еще бывают виды машин, – Но это не в машине дело, а в коробке передач. Помнишь я тебе уже говорил, когда ты училась ездить на парковке? На механике три педали и постоянно нужно переключать передачи. А еще на ней можно заглохнуть, вообрази. Особенно часто это делают как раз на «горке». Но ты не переживай, девочкам не обязательно уметь водить механику.

Он привозил ее домой в десятом часу, когда на улицах было уже темно и возле арки горел их фонарь, спасая своим светом не только их, но и заплутавших, обезумевших от темноты, мотыльков. Лели было очень трудно возвращаться туда – назад в темноту, в серый и холодный мир. Если она знала, что в квартире были какие-то люди или слышала их голоса, доносящиеся из битых окон, то она оставалась во дворе, садилась на скрипучую качелю и устремляла свои глаза к звездам.

Пределом ее мечтаний было иметь нормальную подростковую жизнь. Нормальный дом и любящую семью. Порой ее глаза слипались, и она замерзала прохладными ночами, но возвращаться назад было все ровно, что спуститься в темное подполье, полное нечисти.

«Ну почему все так? – задавала она себе один и тот же вопрос, – Почему моя жизнь такая дерьмовая, что мне приходится ему лгать… Вот если бы все было не так ужасно, не так скверно, может быть, я и призналась бы ему во всем, но только не в этом. Все слишком, слишком плохо. Он не примет этой правды. А я не выдержу если он уйдет…»

В ночь на первое сентября ей приснился сон, что она сбежала к Андрею по темным ступенькам в темную ночь. Он как всегда стоял, прислонившись к машине и ждал ее прихода. Только когда она подошла ближе то увидела, что парень глядит на нее с отвращением и даже злостью. Леля начинает заикаться, спотыкаясь на каждом слове и не находя подходящего, а он прерывает ее и говорит:

– Ты еще пытаешься как-то себя оправдать? То, что ты сделала непростительно и, знаешь, что, Леля? Ты была права. Когда мы лежали с тобой на крыше ты все очень правильно сказала. Все мои чувства превратились в пустоту, я больше к тебе ничего не чувствую, вообрази.

Она начала задыхаться, а он продолжал:

– Я и представить себе не мог, что со мной под боком лежала такая мерзкая девчонка. То есть, ты спишь на дырявом матрасе по тебе бегают тараканы, а после этого ты приходишь и садишься в мою машину? Почему ты мне раньше не сказала? Я бы никогда не открыл для тебя дверь.

Он уезжает, оставив ее одну и когда фары, мигнув пропадают в темноте, она остается стоять под фонарем и в эту же секунду на ее голову обрушивается страшный ливень. Она падает на колени и под руку ей попадается розочка от разбитой бутылки. Леля сквозь слезы и кровь поласкает острым концом по своим запястьям и жизнь медленно покидает ее вместе с алой, утекающей от нее с дождем кровью. И когда ей кажется, что все кончено, и она умерла, из темноты появляются вывернутые тела, обмотанные колючей проволокой и начинают одну за другой ломать ей кости, а потом сдирать с нее кожу. Леля кричит и зовет на помощь Бога и только потом понимает, что натворила. Самоубийцам – дорога в ад.

Проснувшись в холодном поту, она все еще чувствовала на себе колючее прикосновение проволоки, которая впивалась в ее оголенную плоть.

«Я живая! Живая! – кричала она про себя – Все еще живая! И ничего не потеряно! И я никогда, никогда больше не буду пытаться себя убить, Боженька. Прости меня. Обещаю! Клянусь!»