Когда улыбнется Ганеш

Их хватило и на многих других: контрабандная доставка оружия и боеприпасов в Золотой храм Амритсара продолжалась. В конце концов у правительства лопнуло терпение. Оно ввело в Пенджаб войска. Воинская часть штурмом взяла Золотой храм. Это было в июне 1984 года. В перестрелке был убит Бхиндранвале, палач сотен и сотен пенджабских семей. Мой друг и его отец, и люди, погибшие в десятках подстроенных Бхиндранвале автомобильных и железнодорожных катастроф, застреленные из-за угла, зарезанные в собственных постелях, оказались отомщенными. Документы и оружие, захваченные военными в Золотом храме, дали неопровержимые доказательства участия внешних сил в нагнетании напряженности и в Пенджабе.

Тогда-то «халистанское» руководство за рубежом выступило с открытыми угрозами в адрес премьер-министра Республики Индии Индиры Ганди. К сожалению, бандитам удалось осуществить подлое убийство.

Я подъезжаю к Чандигарху, любуюсь каменной поэмой Ле Корбюзье. Дома-корабли и дома-поезда, устремленные в будущее, крыши-платки марсианских строений университета, пышная зелень широких и чистых улиц, ничем не захламленных, прямых, большое искусственное озеро, окаймленное вдали горами в белой дымке. Жилые дома, учебные заведения и государственные учреждения отделены от промышленных районов широким зеленым поясом. У истоков этого города, ставшего столицей двух штатов и предметом их спора, находился Джавахарлал Неру. Быть может, он хотел, чтобы нынешнее поколение индийцев видело в нем прообраз будущего всей страны — чистого, разумного, безбедного. Быть может, существовало некое родство между идеями индийского борца за свободу и фантазией великого зодчего. Повсюду в Чандигархе чувствуешь Индию. Однако здесь она лишена многих трагических черт, порожденных колониальным прошлым: нигде нет грязи, нищеты, тесноты. Даже торговые ряды чисты и опрятны. Так градостроительство воздействует на быт.

Сегодня население Чандигарха, как и предусматривал Корбюзье, перевалило за полмиллиона. Но город, превратившийся в крупный административный, научный и промышленный центр, продолжает расти. Индийские архитекторы ищут оптимального решения проблемы — как расширить город, не нарушив первоначального замысла, не исказив уже сложившийся облик.

Рассказывая о Чандигархе, нельзя не упомянуть о «Саде камней». Его создал никому дотоле не известный дорожный инспектор Управления общественных работ Нек Чанд Саини. Изо дня в день приходил Нек Чанд к небольшому пустырю — Чандигарх тогда еще не был полностью застроен — и населял его диковинными камнями, найденными в горах Шивалика, скульптурами, созданными из кусков шлака, осколков битой посуды, глины. В «Саду камней» вас окружают сотни фигур — танцующие женщины, девушки, идущие по воду, согбенные старцы-мудрецы, отдыхающие обезьяны, сгрудившиеся медведи, сошедшиеся в лютой битве Пан-давы с Кауравами. Фигур — многие сотни — до предела реалистичных и условных, подсказанных жизнью и ярким воображением. Невозможно представить, что все эти огромные скопления скульптур, ряды облицованных камнем и битым фарфором стен, все эти арки, ниши, проходы сделаны одним человеком. Вот он стоит передо мной этот человек — немолодой уже, но полный энергии, крепкий, жилистый. Он здесь не только потому, что любит бродить среди собственных творений. Теперь он создал группу энтузиастов, которая увеличит «Сад камней» чуть ли не вдвое.

Мой путь лежит в штат Джамму и Кашмир. Выезжаю на шоссе. А в сознании еще сверкают золотые купола Амритсара, бушуют политические страсти Джалландера, грохочут станки и машины Лудхианы, и все это живет, не смешиваясь и вместе с тем составляя одно целое и постепенно приближаясь к Чандигарху, который видит далеко вперед.

По ту сторону тоннеля

Только что по обеим сторонам шоссе расстилались прямые как стол пшеничные поля, только что белели вдали добротные пенджабские избы с высокими и прочными заборами, только что шоссе пересек поезд из маленьких кирпично-красных вагончиков. II вдруг я оказываюсь в окружении хаотически разбросанных шиваликских холмов, попадаю на рвущиеся в гору узкие улицы, в джунгли из украшенных флагами индусских храмов, турудвар, буддистских ступ, мечетей. Купола искрятся позолотой. У многоглавого храма Рагунатх сидят на площади, расстелив циновки, продавцы оранжевых цветов, связанных в гирлянды, которыми верующие украшают статуи богов и богинь.

По преданию, город был воздвигнут три тысячи лет назад раджей Джамбу Лочаном. Раджа, говорят, во время охоты в этих местах увидел чудо — льва и косулю, спокойно пьющих воду из одного родника. Он тут же повелел построить город, ибо предположил, что и люди в этом поразительном месте будут терпимыми, спокойными, дружественными друг к другу. В какой-то мере его предположение оправдалось. Жители Джамму исповедуют индуизм, ислам, джайнизм, буддизм, сикхизм, христианство, говорят на языках догри, кашмири, урду, хинди, пенджаби.