Когда улыбнется Ганеш

Узкие улочки «духовной столицы» сикхов мало чем отличаются от лудхианских. Здесь, пожалуй, еще больше транспорта на конной и человеческой тяге, еще громче орут торговцы, рекламирующие свой товар. Улочки впадают, как правило, в небольшие площади, украшенные памятниками. Один из них — почти копия лудхи а некого: подлинный танк и стоящий рядом бронзовый сикхский воин, глядящий из-под руки в сторону пакистанской границы, которая в десяти километрах. Памятники такого рода появились после индо-пакистанской войны 1962 года едва ли не в каждом пенджабском городе. На улицах Амритсара торгуют холодным оружием — кинжалы, палаши, шашки, кирпаны. Стоит оно, по-моему, дешевле, чем металл, из которого изготовлено. Рупий за двадцать можно купить прекрасно декорированный кирпан в обшитых бархатом ножнах. С этими кирпанами просто беда. Всякий раз когда сикх садится в самолет, возникает свара. Попытки аэродромной администрации отобрать кирпан его владелец воспринимает как наглое и преднамеренное оскорбление его религиозных чувств. Печать — и пенджабская, и столичная — обожает дискуссии на эту тему, склоняясь к мысли, что сикха нельзя лишать его кирпана.

Амритсар был основан в 1579 году четвертым гуру — Рам Дасом. Название города переводится как «чаша с нектаром». (Впрочем, армиту едва ли можно полностью отождествлять с нектаром). Повсюду в нем натыкаешься на гурудвары — сикхские храмы, порой напоминающие своими очертаниями русские церкви. Самой большой святыней для любого сикха является огромный Золотой храм, известный также под именем «Дарбар Сахиб». Это сооружение можно по праву отнести к самым выдающимся памятникам зодчества Индии, да и всей Азии. Представьте себе гигантский пруд, обрамленный белым мрамором. В центре его высится главная гурудвара, позолоченный купол которой сверкает на солнце. Мраморный прямоугольник искусственного озера окружен составляющими единый ансамбль дворцами и храмами, над которыми возвышаются искрящиеся луковки куполов. Пройдя по белокаменному мосту в главный храм, вы увидите сидящих на полу мужчин в тюрбанах, женщин в скромных сари. Служители играют на струнных инструментах, а прихожане поют что-то мелодичное. Белобородые старцы читают нараспев огромную рукописную книгу, сменяя друг друга. Чтение ни на минуту не должно быть прекращено…

Я и раньше видел столовые при гурудварах, предлагающие бесплатную еду любому путнику, будь то сикх, индус или мусульманин. Но столовая Золотого храма подавляет своими масштабами. Она вмещает одновременно три-четыре сотни человек. Люди садились на каменные плиты пола, подставляя миску или просто сложенные ладони, и старый, угрюмый сикх с пегой бородой, уложенной в специальную сеточку, раздавал им рис с мясом. Ели быстро, дружно, торопливо уходили, ибо снаружи ждала своего часа следующая партия.

— Сикхизм — это коммунизм, — повторил в десятый раз наивную формулу мой случайный попутчик Джагджит, студент из Чандигарха. Ему казалось, что от такого сопоставления мое уважение к сикхам должно непременно резко возрасти. Не прочитав ничего на моем лице, он, подумав, добавил:

— Здешняя хальса очень богата, она может позволить себе и не такое.

Хальсой называет себя сикхская община. От этого слова было образовано недавно другое, вдруг замелькавшее на страницах газет: Халистан. Родилось оно, правда, не в Пенджабе и даже не в Индии. Политиканы из эмигрантского отребья, лишенные индийского гражданства, выдвинули требование о создании на территории штатов Пенджаб и Хариана самостоятельного сикхского государства под таким названием. Объявился даже циркулирующий между США, Канадой и Англией самозваный президент несуществующей «республики Халистан» некто Джагджит Сингх Чаухан. Совместно с другим эмигрантом, гражданином США Ганга Сингх Дхиллоном он открыл «посольства» и «консульства» выдуманного государства в ряде стран на средства богатых эмигрантов и с помощью других источников. Через экстремистскую запрещенную организацию Дал Хальса Чаухан и Дхиллон стали провоцировать беспорядки в различных районах Пенджаба. Премьер-министр Индии Индира Ганди и другие индийские руководители, в том числе и президент Заил Сингх, не раз подчеркивали наличие «иностранной руки», манипулирующей коммуналистскими беспорядками в различных штатах Индии. Причем затухание беспорядков в одном штате сопровождается их вспышкой в другом. Такая периодичность должна создавать впечатление, будто Индия не способна справиться со своими внутренними противоречиями, не может добиться политической стабильности. В начале 1981 года главным очагом напряженности стал Пенджаб.

Я думал об этом, подъезжая к Джалландеру, городу, который играет особую роль в общественной жизни штата и который называют его «политической столицей». По пути в Амритсар я проехал его насквозь, не остановившись — была ночь. И вот теперь с интересом разглядывал аккуратные современные фасады зданий, останавливался у бойких перекрестков, у скверов, где сидели, развернув газеты, пожилые джентльмены в европейской одежде.