Когда упадут звёзды

Он прав. Прошло всего лишь две недели. Я веду себя чересчур нетерпеливо, а временами – просто по-идиотски. Он все еще тот самый Джуд. Мужчина, которого я люблю больше всей жизни. Все у нас будет хорошо. Нам просто нужно заново привыкнуть друг к другу и осознать присутствие рядом.

После нашего разговора я почувствовала себя намного лучше. Теперь я вновь с надеждой и оптимизмом смотрела в будущее.

– Не хочешь пробежаться немного наперегонки? – спросила я Джуда в порыве своего ложного оптимизма.

– Все еще веришь в то, что сможешь когда-нибудь меня обогнать?

– Когда-нибудь я точно тебя обгоню. Представляю, как тогда ты будешь ныть. С нетерпением жду этого желанного дня.

Он рассмеялся:

– На что спорим?

В эту секунду послышался небольшой свистящий звук, за которым последовали сильный хлопок и треск. Я не успела даже осознать, что это кто-то запускает фейерверки в нашем поле, как больно упала спиной на землю, отчего у меня сбилось все дыхание. Меня придавило к земле чем-то очень тяжелым. Мои движения сейчас были ограничены: я не могла сделать и вдоха. Через несколько следующих секунд я наконец осознала, что сейчас лежу в канаве, а невыносимая тяжесть, свалившаяся на меня сверху, – это был Джуд. Он прикрыл меня своим телом, словно пытаясь защитить от чего-то.

– Джуд.

Я попробовала немного оттолкнуть его. Он поднял голову и посмотрел на меня. Он сильно истекал по́том, с его лица на мое падали огромные капли. Грудной клеткой я ощутила, как сейчас бешено бьется его сердце. Он перенес свой вес на руки, чтобы мне стало немного легче, но казалось, что он все еще витал где-то в облаках.

– Джуд! Все хорошо. Это ведь просто фейерверки. Ты в полной безопасности.

Он быстро скатился с меня и сел на землю, согнув ноги в коленях и уткнувшись лбом в скрещенные руки. Я села рядом с ним и мягко погладила его по спине. Я не знала, что еще можно было сделать, как еще можно сейчас ему помочь. Его футболка была вся мокрой от пота, а его спина сильно вздымалась и опускалась с каждым его прерывистым вдохом и выдохом.

В поле, прямо через дорогу от нас, небольшая группа ребят запустила в воздух еще три фейерверка в виде ракет. Спина Джуда сразу же окаменела под моей ладонью, все его мышцы сильно напряглись. Похоже, он все еще ждал взрыва. Я мысленно обругала этих глупых детей. Но когда мы были детьми, четвертого июля мы всегда делали то же самое. Нам это очень нравилось. Чем громче был треск, тем больше мы все радовались.

– Все хорошо? – спросила я Джуда, хоть и понимала, что нет.

Глупо было задавать такие вопросы, но я чувствовала себя совсем потерянной. Что вообще можно и нужно сказать человеку, который бросил тебя в канаву, чтобы защитить от взрывающихся фейерверков? Вариантов было не очень много.

Он постепенно отдышался, неотрывно глядя на поле. На меня он сейчас не смотрел.

– Я сделал тебе больно?

Я покачала головой, но он даже не увидел этого и продолжил внимательно смотреть куда-то вдаль. Тогда я сказала:

– Нет, все нормально. Ты не причинил мне боли. Я просто очень переживаю за тебя.

Видимо, мне не стоило этого говорить ему. С отвращением фыркнув, он резко поднялся на ноги.

– Не надо за меня переживать. Побежали.

Не дожидаясь меня, он пустился в бег, набрав значительную скорость, будто хотел мне сейчас что-то доказать. Было понятно, что он имеет в виду. Мне запрещается переживать за него.

Мне также запрещается упоминать имя Риза Мэдигана. Я до сих пор понятия не имею о том, как именно он погиб. Я ничего не знаю о том, как Джуд получил свое ранение в голову во время их самой первой командировки в зону боевых действий. Когда я спрашиваю его об этом, он сразу же уходит в себя.

Все, что мне было известно, – это то, что Джуд вернулся из той командировки целым и невредимым, а Риз Мэдиган вернулся домой в гробу, накрытом американским флагом. Помню, как тем летним днем четыре года назад я одиноко стояла на кладбище. Я смотрела, как горнист исполняет похоронную мелодию, а морской пехотинец в парадной синей форме сворачивает большой флаг и отдает его маме Риза, и тихо молилась: «Спасибо тебе, Господи, что не забрал у меня моего Джуда».

В этом заключалась жестокая правда жизни, первая из многих.

Глава 23

Джуд

Я был уже довольно пьян, но этого было недостаточно. Вечеринка в честь моего возвращения домой обернулась для меня настоящей пыткой. Все ждали от меня искренней радости и благодарности по поводу того, что я наконец-то дома и теперь могу жить согласно своим желаниям и планам.

В прошлом я всегда очень сильно радовался, когда приезжал домой на побывку. И вот теперь я окончательно вернулся домой, к любимой девушке, о которой так часто вспоминал на своей службе, что парни из моей части постоянно дразнили меня, и я чувствую себя здесь совсем чужим.

Это очень дерьмовое чувство, ведь я хочу быть счастливым больше, чем желаю чего-либо еще.