Когда упадут звёзды

Какая у меня в жизни теперь есть цель? Что, черт побери, мне делать дальше? Каково мое место в этом мире, где люди живут как ни в чем не бывало, будто никакой войны в той богом забытой стране посреди пустыни для них и в помине не существовало?

Никого совсем не заботит, сколько жизней было отдано и сколько на самом деле крови пролито. Никого не интересует и тот факт, что эта война все еще идет. Всем плевать на это. Для этих людей День независимости – это всего лишь обычный повод запустить фейерверки, напиться и пожарить вкусно шашлыки.

Еще шесть недель назад я находился в скалистых горах Афганистана. Нас всех окружили повстанцы. Наша колонна попала в большую засаду, а операция провалилась. Шестеро убитых, четверо раненых. Машина, которая ехала впереди нашей, подорвалась на придорожной мине. Я, кажется, тогда потерял сознание. Когда я очнулся, то лежал на обочине дороги, не имея совершенно никакого представления о том, как я сам там оказался. Пулеметные очереди отскакивали от всех камней и пролетали прямо у меня над головой. Воздух наполнился белым фосфорным дымом; от грузовика, из которого меня выбросило на дорогу, рикошетили пули.

– Нам срочно нужна помощь с воздуха! – кричал в рацию Рейс, пытаясь перебить своим голосом неугасающие звуки пулеметной стрельбы.

Я посмотрел направо.

– Томми! – Я резко подполз к нему по окровавленной земле и камням. – Нам нужно двигаться дальше!

– Я не могу. Придавило… Я не могу пошевелить своими ногами…

Теперь я задумчиво смотрю на свечи-фейерверки на торте, украшенном звездами и полосками. Мама с улыбкой поставила этот торт на стол передо мной.

– Мы так рады, что ты наконец-то дома, сынок.

Я выдавил из себя улыбку.

– А я-то как рад быть здесь, – солгал я.

Меня очень злило то, что это было полностью неправдой. Откуда во мне появилось это чувство оцепенения? Кажется, что я смотрю на свою жизнь со стороны, будто это просто фильм, и чувствую себя в ней совершенно посторонним и чужим, словно это теперь и не моя жизнь вовсе.

Я нахожусь в окружении своей семьи. Это люди, которых я очень люблю. Папа всем рассказывает о своих рабочих проектах и о большой строительной площадке, на которую он отправит меня работать в будущий понедельник. Гидеон беседует с Лилой о ее новом бизнесе. Джесси разговаривает о мотокроссе с Броуди, который сейчас должен был быть на родео, но приехал домой специально, чтобы увидеться со мной. Когда Броуди не находится в постоянных разъездах, он живет в трейлере на ранчо у Остина Армакоста, где он все еще работает и также ухаживает за скотом. Броуди копит деньги на собственную большую лошадиную ферму. У него есть мечты и планы, как и у всех остальных собравшихся за этим столом.

Мама спросила у меня, по чему я скучал больше всего, и я ответил:

– По Лиле. И по семье.

Я сказал ей правду – мама нежно улыбнулась мне в ответ.

Лила сидела рядом со мной, но, даже когда она немного дотрагивалась до меня, я не чувствовал ее прикосновений. Как можно было объяснить ей такое? Да никак. Все, что мне остается, – это молиться и надеяться, что все скоро изменится. Я ведь приехал домой всего две недели назад. Все должно наладиться.

Я сделал еще один глоток пива и заставил себя ненадолго остаться за столом, пересилив внутреннее желание уйти отсюда куда подальше и побыть одному. Тем более уйти у меня сейчас бы не получилось. В ушах у меня сильно звенело, а голова пульсировала от ужасной боли, из-за которой у меня все вдруг поплыло перед глазами. Земля подо мной покачнулась, и на меня накатил такой невыносимый приступ тошноты, будто я только что спустился с вертящейся карусели на ярмарке и сразу же после этого зашел в большую комнату с зеркалами.

Я потянулся к нежной ладони Лилы и ухватился за нее, как утопающий за якорь.

Спаси меня, Лила. Я тону.

Глава 24

Джуд

Тусклое ноябрьское солнце просочилось в нашу комнату сквозь отверстия в жалюзи. Трубы сильно звенели и свистели. Я бесшумно двигался по спальне. В ванной я сходил в туалет и вымыл руки, избегая смотреть на себя в зеркало, висящее над раковиной.

Затем я дотянулся рукой до своего тайника и отклеил скотч, на который оно было приклеено к холодной керамической поверхности. Я не хочу падать в глубокую яму. Очень важно было контролировать себя, и у меня очень хорошо это получается.

Я вернул пакетик обратно в тайник, почистил зубы и вернулся в комнату к своей первой и единственной любви.

Я жаждал ее. Вожделел ее. Нуждался в ней. Каждым мускулом и каждой косточкой своего тела. Сердцем в груди, отбивающим ритм в три раза быстрее, чем обычно.

Лила. Лила. Лила.