Когда устанет даже смерть

Зато у Стилета всё было в норме. Зачистив ангар и яхту от беглецов, он на всякий случай заминировал двигатель

“Ниньи” и теперь двигался к служебным отсекам.

– Мэм, – Чимбик связался с Йонг. – У нас приказ сохранить живыми как можно больше свидетелей. Разрешите

приступить к спасательной операции.

Последовала непродолжительная пауза, и Чимбик уже мысленно готовился к отказу, когда капитан ответила:

– Если без фанатизма и серьёзного риска. Начнёшь с соседнего отсека?

– Нет, мэм, – сказал ободрённый Чимбик. – Жизнь граждан Доминиона приоритетна. Я видел в одном из отсеков

гражданку Идиллии, а с ней порядка десятка клиентов станции. С ними медик и охранник. Он может ликвидировать

гражданку Доминиона и множество ценных свидетелей. Считаю цель приоритетной.

– Действуй, – к тихой радости сержанта разрешила капитан. – Я проложу оптимальный маршрут.

Зло оскалившись, Чимбик двинулся к цели.

Сержант умело пользовался преимуществом, которого были лишены его враги: доступом к системе видеоконтроля

станции. Благодаря Йонг репликант знал расположение каждого противника.

Репликант превратился в отлаженную боевую машину – хладнокровную, беспощадную и смертоносную. В саму

смерть.

Сержант двигался, как отлаженный, смертельно опасный механизм с точно выверенным алгоритмом действий.

Распределить цели в отрезке коридора. Выбрать средство их уничтожения. Дать команду Йонг поднять аварийную

переборку и разблокировать люк. Ликвидировать цели.

Обычно Чимбик не церемонился: повиснув с помощью присосок, прикреплённых к локтями и коленям, над люком, он

закидывал в него гранату или стрелял из подствольника. Лишь один раз пришлось перейти на “умные” пули, когда в

помещении помимо двух охранников находился официант. Его сержант оглушил и сковал наручниками, изъятыми у

убитого охранника.

Везение закончилось практически у самой каюты с идиллийкой. Едва люк пополз в сторону, как с той стороны разом

выпалили два подствольника. Грохнуло, и мир перед глазами репликанта завертелся с бешеной скоростью. Правая

сторона тела горела, словно сержант прислонился к раскалённой плите.

Коридор горел.

“Плазменная” – осознал Чимбик, нажимая на спуск.

“Умные” пули разъяренными светляками унеслись в темноту коридора в поисках жертв, а сержант откатился за

переборку, изучая полученные повреждения. Не виси Чимбик под подволоком – был бы уже мёртв. Но ему повезло –

корпораты выставили гранаты на подрыв по касанию, рассчитывая, что враг засядет за одним из многочисленных

элементов декора. Но даже так Чимбик получил ожоги второй и третьей степени на спине, руках и шее. Но что было

гораздо хуже – из-за многочисленных повреждений брони отключился фототропный камуфляж.

– Восемь-пять, ты как? – послышался в наушниках встревоженный голос Йонг.

– Продолжаю движение, – просипел репликант, поднимаясь.

Автодоктор впрыснул обезболивающее. Сержант взглянул на такблок: оба шустрых корпората, получив по пуле, валялись неопрятной кучей в коридоре.

– Ур-роды, – тихо прорычал Чимбик, перешагивая через трупы.

Боль подстёгивала ярость, вызывая жгучее желание убивать.

В каюту с идиллийкой и окружающими её дефективными дворнягами Чимбик ворвался, словно смерч. И без того

одурманенные люди закричали при виде дымящейся угловатой фигуры, без затей пристрелившей не успевшего

среагировать охранника.

Крики дворняг подстегнули ярость репликанта. Окончательно впасть в кровавое безумие Чимбику не дал полученный

приказ: не убивать гостей станции. Но “не убивать” не означает “никаких повреждений”.

Чимбик зарычал, закидывая автомат за спину. Этот звук привёл людей в ещё больший ужас, заставил в панике

метаться по просторной каюте.

Напрасно.

Сержант без труда ловил мечущихся по каюте людей и ломал им конечности, наслаждаясь криками боли и хрустом

костей.

– Вы же любите боль! – рычал он. – Наслаждайтесь!

Искалеченные люди выли и стонали, пытаясь отползти от беспощадного репликанта.

Чимбик оглядел их и оскалился.

– Вы ведь любите новые ощущения? Я их вам обеспечу.

Наклонившись, он отцепил от пояса медика энергохлыст. Тот, догадываясь, что произойдёт дальше, завыл ещё громче, умоляюще глядя на репликанта сквозь прорези полумаски.

– Приятных впечатлений, – усмехнулся Чимбик, активируя хлыст.

Треск разрядов, крики и плач заполнили каюту. Репликант бил покалеченных людей, не обращая внимания на их

мольбы и посулы. Это были те твари, что мучили его Эйнджелу. Те, кто наслаждался чужой смертью. Те, кому вполне

могли попасть Талика или её дети. Дефективные твари в человеческом обличье, не заслуживающие пощады.

Они любят смерть? Так она к ним пришла! С дарами!

Лишь когда кровавая пелена спала с глаз, сержант понял, что в какофонии наполнивших каюту криков громче всех

звучит голос идиллийки. В охватившем его безумии Чимбик не осознавал, что, калеча и карая мучителей, он сам

превратился в такового для эмпата. Его ярость выжгла всё, заглушив транслируемые эмпатом ужас и боль.