Когда в Чертовке утонуло солнце (СИ)

— А я-то думал, почему ваша шляпа пуста, — улыбнулся раввин. — Поздравляю, пан Резанов. Чёрный коршун — достойный покровитель. Ведь он тоже своего рода страж.

Максим хотел было спросить, что рабби Лёв имеет в виду, но тут же понял это сам. Он молча поднял с земли перья, снял шляпу и тщательно закрепил «подарок» коршуна под брошью.

— Рысь и коршун, — задумчиво отметил раввин. — Интересное сочетание.

Глава 8 Каббалист, тролль и чернокнижник

— Простите, пан Бецалель, но чем именно это сочетание интересно? — спросил Максим, когда они двинулись дальше. Каббалист некоторое время молчал, словно взвешивая каждое слово, которое собирался сказать. Затем заговорил:

— Рысь — зверь сокрытый. Ей ведомы тайные тропы, рысь нападает неожиданно и разит беспощадно. Рысь — зверь независимый, как и все кошки. Её мудрость — это мудрость одиночества.

Макс машинально потрогал брошь на шляпе. Перья держались крепко, булавка будто была в точности рассчитана на них.

— Коршун же — вестник перемен, часто грозных, потрясающих основы. Он одинаково может служить и тьме, и свету. Коршуны предпочитают беспомощную добычу. Для птицеводов они настоящее бедствие, потому что коршуны всегда готовы полакомиться цыплёнком или гусёнком. Но в то же время коршун — гроза крыс, мышей, змей. Он истребляет слабых, раненых и больных зверей и птиц, благодаря чему выживают более сильные и здоровые.

— Санитар леса, — заметил младший страж.

— Именно так, — кивнул раввин. — Полагаю, что в вашем характере, пан Резанов, есть независимость. Некоторое непокорство перед установленными правилами и готовность нарушать их, если вы посчитаете это необходимым. Полагаю также, что, попади вы в наш мир в другом месте или в другое время, возможно, верх взяла бы тёмная сторона коршуна. Но, — рабби Лёв встретился взглядом с глазами Максима, и тому показалось, что добродушные, чуть усталые и ласковые глаза старика проникают в самую глубину души, — на наше общее счастье, вы попали к нам здесь и сейчас.

Он сделал паузу, продолжая всматриваться в глаза Макса, который при всём желании не смог бы сейчас отвести взгляд. Потом рабби добавил:

— И выбор между светом и тьмой кто-то поторопился сделать за вас. Ошибка, — улыбнулся каббалист, покачивая головой. — Большая ошибка. Нельзя пытаться решать за кого-то.

— Вы про мою женитьбу? — непонимающе спросил парень. — Ну, так уж вышло, хоть я этого и не просил.

— Нет, я вовсе не про вашу женитьбу. О которой вы не просили, но которой решили не противиться, — снова шевельнулись в улыбке усы старика. — Я совсем про иное. Однако сейчас у нас есть ещё одно важное дело, пан Резанов. Надеюсь, вы мне поможете?

— Постараюсь, — растерянно ответил Максим.

Они вышли к могиле с памятником в виде склонённого ангела. Рабби Лёв указал на надгробие и попросил:

— Коснитесь его и скажите, что чувствуете.

Парень потрогал небольшой пятачок постамента у ног ангела, пожал плечами:

— Ничего. Просто камень, нагревшийся на солнце.

— Из камня никогда не изгнать до конца холод, — рассеянно заметил рабби Лёв. — К тому же сейчас нет солнца.

Макс потрогал ещё раз и удивлённо посмотрел на каббалиста:

— А он всё-таки нагретый.

— Весь?

Младший страж ощупал ноги изваяния, край вытесанного скульптором покрывала:

— Нет, — с ещё большим удивлением сообщил он. — Только тут.

— Так я и думал, — кивнул рабби Лёв, рассеянно оглядываясь по сторонам. — Ну что ж, идёмте дальше.

Макс, следуя за раввином, старался постоянно держать руку на рукояти палаша. Он не знал, что именно увидел в нагретом камне старый каббалист, но точно знал, что камни нагреваются, если на них кто-то только что сидел. А на оцепленном ночными стражниками кладбище по определению не должно было находиться сейчас ни единой души, кроме раввина, двух капралов и его самого. И едва ли Бубл либо Дворский решили поиграть в салочки, забегая вперёд и усаживаясь на старых надгробиях.

— Вам не о чем беспокоиться, — будто прочитав его мысли, сказал вдруг рабби Лёв. — То, что там сидело, не нападёт при свете дня. И не даст себя увидеть.

Метрах в ста от первого места раввин снова остановился, и на этот раз попросил ощупать древний саркофаг с расколотой пополам крышкой. Макс опасливо взглянул на дыру, образовавшуюся из-за трещины, но раввин лишь покачал головой:

— Внутри никого нет. Камень тёплый?

Камень саркофага был тёплым, хотя и не таким тёплым, как камень постамента. Если кто-то здесь и сидел, то ушёл раньше, направляясь, видимо, к месту, где было тело предыдущей жертвы.

— Голод заставляет быть опрометчивым, — задумчиво заметил рабби Лёв. — Идёмте, сейчас мы здесь ничего не можем сделать. Теперь мне нужно увидеться с рыцарем Брунцвиком.

— Я вас провожу, — Максиму вспомнились слова Кабурека о том, что пражане не желают с некоторых пор видеть жителей Йозефова за пределами Еврейского города.

— Если желаете, — кивнул раввин.

— Простите, пан Бецалель, а как вы добирались сюда? Не было ли по дороге… эксцессов?

Старик задумчиво погладил бороду, глядя на младшего стража.