Когда в Чертовке утонуло солнце (СИ)

— Ну да. Мнут с маслом и молоком, получается очень вкусно. А ещё из него можно наделать драники.

— Это что такое?

— Вроде оладий, только к муке и яйцам надо добавить натёртого картофеля.

— Погоди-погоди! Эй, Жужанка! Клинки, радость моя, пани Вейхерову!

— Ты чего надумал?

— Да ничего. Ты пока попробуй, так ли у вас брамбору готовят. Здесь на это блюдо мода ещё не прижилась, потому что приехала совсем недавно, вместе с «испанцами». Это у них за морем такие клубни в ходу.

— Знаю. Вкусно, даже очень.

В зале появилась немного усталая, но приветливо улыбающаяся женщина, вытирающая о передник испачканные в муке руки.

— Пан Шустал! Доброго вам дня, давненько вы к нам не заглядывали!

— И я рад вас видеть, пани Вейхерова! Это мой приятель, пан Резанов. Он к нам приехал издалека, и у него есть какой-то интереснейший рецепт с брамборой. Сейчас поделится.

Максим едва не поперхнулся ещё одним картофельным ломтиком, который успел взять из миски.

— Валяй, — благосклонно разрешил Иржи, пока Макс лихорадочно прикидывал, какие могут быть потенциальные последствия от подобного «прогрессорства». Потом, решив, что раз уж картофель всё равно уже в Чехии, и рано либо поздно до рецепта дойдёт кто-нибудь из местных, парень улыбнулся хозяйке заведения и начал рассказывать:

— Нужно натереть брамбору на тёрке, добавить яйцо, муку…

Пани Вейхерова слушала с большим интересом и некоторым удивлением, время от времени уточняя пропорции ингредиентов и последовательность некоторых действий. Потом заявила, что хочет опробовать рецепт прямо сейчас, и поспешила на кухню.

— А ты, оказывается, и в кулинарии смыслишь, — заметил Шустал, наливая себе из кувшина ещё одну кружку тёмного пива.

— Так я же холостяк. Кто мне готовить будет. И по заведениям у нас особо не находишься.

— Почему так?

— Дороговато получается. Да и готовят — не чета здешней кухне. Я, правда, нашу казарменную стряпню до сих пор не попробовал. Но что-то мне подсказывает, что даже до неё многие из заведений, которые у нас не стесняются кормить людей, и в прыжке не достанут. Хотя есть и свои плюсы.

— Например?

— Продуктов, например, больше разных. Из испанских владений ведь не только брамбора приехала. У вас, наверное, лет через сто-двести, а то и раньше, тоже начнут заморские овощи и фрукты употреблять всё больше и больше.

— А пиво?

— Ну, пиво и мы варить умеем. Хотя должен сказать, чешское у нас считается одним из лучших в мире.

Иржи прямо-таки расцвёл:

— Приятно. Пусть и про других чехов, но всё равно — приятно. А чем ты у себя дома занимался?

— Строителем работал.

— О! Вольный каменщик?

— Нет, не каменщик. Плотник, кровельщик. Двери ставил, окна. Фундаменты лил.

— Прямо мастер на все руки.

— Хочешь жить — крутись, — усмехнулся Макс.

— Справедливо, — отсалютовал ему кружкой капрал. — Ну а не женился чего?

— Да как-то не случилось, — пожал плечами младший страж.

— А родные?

— Нет никого родных.

Шустал на некоторое время задумался, покачивая кружку и наблюдая, как закручивается в ней водоворотом пивная пена. Потом сказал:

— Плохо. Нельзя человеку одному на свете.

— Я привык, — Максим задумчиво поглядел по сторонам. — А теперь вот уже и отвык, пожалуй. Знаешь, до сих пор особенно и задумываться было некогда, всё время мы куда-то спешили, что-то делали. Но вот задумался, осматриваюсь — и не сказать, что чувствую себя тут чужим. Язык опять же.

— А что язык?

— Ну, как я говорю?

Иржи непонимающе посмотрел на приятеля:

— Да как все. Может, малость на выходца из Остравы смахиваешь по некоторым словам.

— Тебе виднее. Только штука вот в чём: я чешский никогда не учил. Прагой интересовался, читал про неё, про Чехию читал, слова некоторые, вот как брамбора, в память сами собой запали, но языка я никогда не учил. Это результат перехода, переноса, или что там со мной получилось. Большой плюс, конечно же, потому что без знания языка было бы тяжко.

— Представляю, — кивнул Шустал. — Тут когда на Унгельте с каким-нибудь иноземцем сталкиваешься, иной раз на стенку впору лезть. По-немецки я могу, а вот с испанцем, итальянцем или французом — дело дрянь, только через толмача.

— А на Унгельте правда есть дух Турка? — с интересом спросил Макс.

— С отрезанной девичьей головой? Есть, чтоб ему пусто было.

— Почему?

— Потому что этот дух повадился пугать жён и дочерей заезжих купцов. Многие из крупных торговцев, кто подолгу тут остаётся и ведёт дела, привозят с собой семьи. Кое-кто вкладывается в собственные дома, но есть и такие, кто предпочитает просто арендовать комнаты на Унгельте — хлопот меньше. Ну и вот представь: добропорядочный купец устраивает со всеми удобствами благоверную, или дочку, а ночью появляется эта скотина, размахивает отрубленной головой и недвусмысленно показывает жестами, что имеет на пани матримониальные планы. Визг, крики, слёзы, истерики. Зовут нас. Мы, разумеется, поганца отлавливаем, накостыляем ему по первое число — но после следующего новолуния он опять тут как тут. Скандалы и убытки. Правда, там у нас один помощник есть, — Иржи усмехнулся. — Вне штата, так сказать.

— Ты про тамплиера?