Когда в душе живёт тьма (СИ)

Четырнадцатый потянул меня за собой, затем помог мне избавиться от пелерины и сопроводил в главный зал, где бал уже был в самом разгаре. Несколько минут я завороженно разглядывала великолепие внутреннего интерьера и поражалась, как в таком доме может проживать всего одна семья. Всё здесь: мраморные стены, бесценные полотна на них в позолоченных рамках; мебель; серебряные приборы и посуда на столах, говорили и даже кричали о богатстве и состоятельности хозяев.

— Сейчас ты похожа на маленькую девочку, которая впервые попала в зоопарк, — вдруг подметил Ной.

Я бросила на Четырнадцатого сердитый взгляд.

— Ну и сравнения у тебя, — хмыкнув, ответила я, намекая, что с его стороны это прозвучало глупо.

— Ну не скажи, — он широко улыбнулся. — По мне так все эти аристократы не более чем сборище шакалов и гиен.

Ответить я не успела, так как заиграла музыка, и распорядитель объявил, что ни один бал не обходится без хорошего вальса, поэтому каждый уважающий себя джентльмен обязан подарить своей даме столь прекрасный и незабываемый танец. Я замешкалась и, уже продумав план побега, хотела где-нибудь спрятаться, но Неа встав передо мной, изящно поклонился, обворожительно улыбнулся и протянул мне правую руку.

— Милая Линали, не откажете мне в удовольствии танцевать с Вами?

Я почувствовала, как мои щёки заливаются румянцем и, выдержав довольно долгую паузу, всё же слегка наклонила голову в знак согласия и неуверенно подала ему левую руку.

— Знаешь, я не очень хорошо танцую, — смущённо проговорила я.

Четырнадцатый притянул меня к себе, оставив между нами небольшое расстояние, после чего опустил правую руку мне на талию, я же в свою очередь положила свою левую руку ему на плечо.

— Не волнуйся, я буду вести, — вроде бы попытался успокоить меня он.

Ной танцевал так, будто профессионально занимался этим всю жизнь, и я едва поспевала за ним. Мне уже приходилось танцевать с Неа в Ордене, но то был свободный танец без особых требований, а здесь была необходима максимальная отдача, иначе окружающие заподозрили бы неладное. Я изо всех сил пыталась не оступиться и из-за этого постоянно смотрела под ноги чего, насколько я знаю, делать категорически нельзя.

— Выше нос, принцесса, ты отлично справляешься, — не прерывая танец, сказал Четырнадцатый. — Посмотри на них, на всех этих женщин, что украдкой поглядывают на тебя. — Я как можно непринуждённее завертела головой, но ничего не заметила. — Ты всего лишь появилась здесь, а уже успела привлечь столько внимания.

— Тебе почудилось, — равнодушно ответила я.

— Напротив, — улыбнувшись, возразил он. — Все они смотрят на тебя с восхищением и завистью, особенно молодые девушки, испорченные безбедной и беспечной жизнью, которые, несмотря на всю свою образованность и манеры даже не подозревают насколько ты, не имея ничего из этого, стоишь выше их всех.

Тут я покраснела, наверное, до кончиков волос.

— Хватит, ты перегибаешь палку. Это не смешно, — раздражённо пробубнила я. — Если ты думаешь, что услышав твои бредни, я растаю, и стану относится к тебе снисходительней, то сильно ошибаешься.

— Я говорю как есть. — Ной притянул меня поближе к себе. — Ты прекрасна, Линали, прекрасней кого бы то ни было в этом зале.

Не знаю почему, но его слова, нежный тон в голосе и обворожительная улыбка заставляли моё сердце биться чаще. Конечно, может всё дело в том, что эта самая улыбка и голос изначально принадлежат Аллену, но сказать, что я не понимаю саму себя это ничего не сказать.

Пока я пыталась придумать максимально язвительный ответ, чтобы дать понять Четырнадцатому, что все его слова и комплименты для меня пустой звук, музыка стихла, и распорядитель бала попросил уделить минуту внимания хозяину данного поместья.

Джеймс Гилберт держа в руке бокал с вином, спустился со второго этажа и остановился на лестничном пролёте широкой лестницы ведущей в бальный зал. Высокий, кареглазый, хорошо слаженный мужчина примерно сорока пяти лет. Его густые тёмные волосы были зализаны назад, и если присмотреться, то можно было заметить проступающую седину на них. Аккуратная полная борода придающая мужественности, непомерно дорогой фрак и важный вид, отдающий неприкрытым высокомерием, не оставляли сомнений в том, кому принадлежит этот дом. Он поприветствовал всех присутствующих в светской манере и прежде чем продолжить сие мероприятие сказал:

— Дамы и господа, все вы знаете о покушении произошедшем пару недель назад на подписании мирного договора между европейскими странами. — Все вокруг начали перешёптываться, и я вопросительно посмотрела на Неа, но он лишь пожал плечами. — Мы хотели всё уладить мирным путём но, видимо, у Швеции совсем другое мнение на этот счёт, поэтому нам ничего не остаётся кроме как начать военные действия против них. — Шёпот превратился в неконтролируемый гул. — На днях королева Виктория объявит о начале войны, и думаю, нам всем нужно набраться терпения, чтобы пережить это столь трудное время…