Когда Венера смеется

Выйдя из-под деревьев, мы попали на солнцепек. Легкий ветерок шевелил сочную растительность. Палатка ослепительно контрастировала с ярко-зеленой травой, темно-зеленой рекой позади нее и сверкающим голубым небом над головой. Холсты гонкого шелка слегка дрожали на ветру. Красные полосы извивались, словно змеи, ползущие по белому фону, затем под влиянием какой-то внезапной перемены в глазах полосы поменялись местами, и вот уже белые змеи поползли по красному полю.

До меня донесся плеск воды, но палатка и высокие деревья у нее по бокам загораживали вид.

— Подожди здесь, — сказал Тригонион. Он шагнул внутрь палатки. Немного погодя, он высунул голову обратно. — Входи, Гордиан. Но оставь своего телохранителя снаружи.

Когда я подошел к палатке, полог откинула рука невидимой рабыни. Я вошел внутрь.

Первое, что я заметил, был запах, аромат духов, который мне никогда не доводилось вдыхать прежде, — неуловимый, тонкий и загадочный. С первой секунды, почувствовав его, я уже знал, что никогда не смогу выбросить его из памяти.

Красно-белый шелк смягчал солнечный жар, наполняя палатку теплым сиянием. Стена, выходившая на реку, была закатана наверх, открывая вид, словно обрамленный рамой. Солнечные блики танцевали на зеленой поверхности воды, бросая отсветы в палатку, где они порхали и дрожали на моем лице и руках. Я снова услышал плеск воды, и теперь увидел группу молодых мужчин и мальчиков, числом около пятнадцати, резвившихся в воде прямо напротив палатки. У некоторых из них вокруг чресел были повязаны ярко-красные полосы материи, но большинство из них купались обнаженными. Крупные капли сверкали на солнце, словно купающиеся были обсыпаны драгоценными камнями. Когда мужчины попадали в тень нависших над берегом деревьев, они покрывались пятнами, словно крапчатые фавны. Брызги воды, которые они поднимали, создавали сетку световых бликов и заставляли ее бешено кружиться по палатке.

Я вышел в центр палатки, где меня ждал Тригонион с сияющей улыбкой на лице. Он стоял рядом с высоким ложем, заваленным подушками в красно-белую полоску, держа за руку женщину, которая лежала, откинувшись на подушки. Голова женщины была повернута так, что я не мог видеть ее лица.

Прежде чем я успел подойти к ложу, передо мной внезапно возникла какая-то девушка. Она выглядела ребенком, но ее темно-рыжие волосы были собраны в пучок на голове, и она была одета в длинное серое одеяние.

— Госпожа! — позвала она, не сводя с меня глаз. — Госпожа, твой гость пришел, чтобы повидаться с тобой.

— Приведи его сюда, Хризида, — голос был томный и неторопливый, более низкий, чем у Тригониона, но несомненно женский.

— Да, госпожа. — Рабыня взяла меня за руку и подвела к ложу. Запах духов стал сильнее.

— Нет-нет, Хризида, — сказала хозяйка, негромко рассмеявшись, — не ставь его прямо передо мной. Он загородит мне весь вид.

Хризида игриво потянула меня за руку и подвела к ложу сбоку.

— Ну вот, так лучше, Хризида. А теперь уходи. И ты тоже, Тригонион, — отвяжись от моей руки, ты, маленький галл. Пойди, придумай Хризиде какое-нибудь дело в доме. Или пособирай красивые камешки на берегу. Но берегитесь, чтобы кого-нибудь из вас не поймали эти речные сатиры, а то неизвестно, чем это может закончиться!

Хризида и Тригонион удалились, оставив меня наедине с женщиной на ложе.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Молодые люди в набедренных повязках, которых ты видишь в реке, мои. Мои рабы, то есть носильщики и телохранители. Я позволяю им носить повязки здесь, в саду. В конце концов, я могу видеть их обнаженными в любой момент, когда захочу. А кроме того, так мне легче выделить остальных. Любой молодой римлянин, на которого приятно посмотреть без одежды, знает, что всегда может купаться на принадлежащем мне участке Тибра, пока делает это обнаженным. Они спускаются сюда от дороги по узкой тропе, спрятанной за теми деревьями, и оставляют свои туники на ветвях. В разгар лета, в полуденный зной их здесь бывает больше сотни — плещутся в воде, ныряют, греются на камнях, все голые по моему указанию. Посмотри, какие плечи вон у того…