Когда Венера смеется

В передней я уплатил привратнику, который вручил Белбону полотенце. Мы пересекли коридор и попали в длинную комнату для переодевания, где потолок был украшен искусными лепными украшениями. Здесь стояли рядами деревянные скамьи. Посетители входили и выходили, до различной степени раздетые. Несколько одетых рабов стояли без дела, поодиночке или маленькими группами, ожидая, пока их хозяева накупаются вдосталь. Каждый раз, когда открывалась деревянная дверь в купальные помещения, оттуда доносились эхо разговоров, смех и шум плещущейся воды. Характерный банный аромат охватил меня со всех сторон — смесь пота и пара, подчеркнутая резким запахом горящего дерева, идущим от печей, смешанным с затхлым привкусом плесени.

Я помедлил, ожидая, пока ко мне кто-нибудь подойдет, затем начал чувствовать себя неудобно в одежде. Я снял тунику и передал ее Белбону, который нашел для нее пустую нишу в ряду шкафов с ячейками, выстроившихся вдоль стен. Я поднял руки, и Белбон обвязал полотенце вокруг моей талии. После этого я высвободил ноги из сандалий и испустил легкий вздох, когда мои босые подошвы коснулись пола, нагретого до как раз нужной температуры пролегавшими под ним трубами с горячей водой.

— Мне знаком этот вздох! — произнес чей-то голос за моим плечом. — Будто стихотворение: звук, который издаст мужчина, когда его босые пальцы ступают на горячий пол.

Я повернул голову и слегка кивнул, полагая, что говоривший — просто один из посетителей. Затем я увидел его лицо.

Выражение отчаяния исчезло, сменившись сардонической улыбкой. Это было приятное лицо, несмотря на худобу и чахлую бороду, но в карих глазах застыла проницательность, отчего смотреть в них было нелегко.

— Ты стоял вчера возле моего дома, — сказал я.

— Наверное, стоял.

Значит, дело объяснялось следующим образом: это был человек Клодии, как раз тот, кого мне предстояло здесь встретить. И все же: зачем он преследовал меня по Крутой аллее, а затем убежал? Зачем он торчал возле моей двери вчера вечером, а потом исчез, не назвав себя?

— Сенийские бани по-прежнему лучшие в Риме, — сказал он, обматывая полотенцем влажные волосы на голове. Он был обнаженным и мокрым после горячей ванны, струйки пара поднимались от его кожи. Тело его было тонким, а грудная клетка — узкой. Ни единой капли жира, можно пересчитать все ребра и отбить барабанную дробь на выступавших тазовых костях. — Холодная вода у них действительно холодная, а горячая нагревается до нужной температуры. Они стоят близко к форуму, так что здесь всегда есть с кем поговорить. Но они недалеко и от Субуры, поэтому здесь бывают всякие пройдохи, чтобы немного оживить обстановку. Как, например, этот распутный змей Вибенний.

— Вибенний?

Он кивнул на противоположную сторону комнаты.

— Видишь этих троих там, в углу? Вибенний — тот распутного вида малый с кожаной веревкой, свисающей до колен, который прислонился к стене и стоит, скрестив руки, не собираясь ничего скрывать. Его зовут Деловые Пальцы, и оснований для такого прозвища много. Погляди на елейное выражение его лица — наверняка можно сказать, он задумал что-то гадкое. А вот это его сын — тот молодой парень с характерной волосатой задницей, что нагнулся на скамье, снимая сандалии. Ты когда-нибудь видел такие шерстистые ягодицы? Право, меня начинает тошнить от одного взгляда на них, будто борода растет на неправильном месте. Да оно и верно, поскольку он использует свое нижнее отверстие вместо рта. Посмотри, как он напрягает и расслабляет ягодицы, будто что-то жует ими. Именно об этом сейчас думает третий, тот лысый олух, что сидит на скамье и, открыв рот, смотрит на задницу Вибенния-младшего. По-моему, край его полотенца уже оторвался от колен, видишь? Нетрудно догадаться, что у него на уме. Будто солдат на часах в палатке! Тебе не кажется, что этот олух ожидает поцелуя от бородатых губ Вибенния-младшего?

Я посмотрел на незнакомца рядом со мной, пытаясь разобрать выражение его лица — осуждение, любопытство, зависть? Что бы там ни было, предмет его интереса, казалось, далек от цели нашего пребывания в бане, и я уже собирался сказать ему об этом, когда он схватил меня за руку и энергично закивал:

— Смотри, смотри, Вибенний-младший закончил раздеваться. Он наклоняется, чтобы поднять сандалии, — смотри, изогнулся, словно крутой поворот дороги. Теперь он выпрямляется, берет одежду и поворачивается к стене. Думаешь, ему действительно нужно вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до ячейки, или он просто демонстрирует свои красивые бедра? Лысый олух оценил их по достоинству — ох, Эрос, да он почти вцепился в себя обеими руками! Обрати внимание на самодовольную ухмылку на лице Вибенния-отца. Теперь Вибенний-младший по-царски шествует к дверям парной, расправив плечи, отогнув задницу, шагая немного с носка — сможет ли сделать лучше даже египетский педераст? Ну конечно, олух проглотил наживку. Вот он поднялся на ноги и взял курс на волосатые ягодицы, словно гончая, бегущая за кроликом. Вот он у дверей, вот он скрылся за дверьми. А теперь гляди на Деловые Пальцы!