Когда Венера смеется

— Не переживай из-за этого. Она любит драматические сцены, знаешь ли. Особенно комедии. Ну, вот только посмотри, во что она превратила этот сад. Настоящий частный театр, так что она может выписывать сюда мимов из Египта, чтобы позабавить своих друзей, и устраивать сольные выступления для любого поэта, привлекшего ее внимание. Думаю, после того как Клодия разобьет какую-нибудь бесценную вазу и устроит паре рабов хорошую порку, она сама увидит в происшедшем смешную сторону. Смотри-ка, кто пришел — и как раз вовремя, потому что горло мое начало пересыхать.

На верхней площадке лестницы у подножия статуи Венеры появилась Хризида. Увидев нас, она хотела повернуть обратно, но Клодий хлопнул в ладоши и велел ей приблизиться.

— Хризида, дорогая, принеси нам приправленного медом вина — мне хочется чего-нибудь сладкого. И, пожалуй, немного фиников. И еще того печенья с тмином, что повар Клодии всегда держит на кухне. Ты не против, Гордиан?

Я кивнул.

— Это все? — спросила Хризида, сузив глаза. Клодий заворчал:

— Не дразни меня, малышка.

— Я не собиралась дразнить тебя, — сказала Хризида, опуская голову.

— Гарпия! Ступай и принеси вино, или я схвачу тебя и изнасилую прямо здесь, на глазах у гостя. Или нет, я поручу это Эфиопу, а мы с Гордианом будем смотреть, как вы двое делаете ребенка прямо на сцене. — Хризида побледнела и быстро исчезла. — Такая молодая, — пробормотал Клодий, глядя ей вслед. — Такие рыжие волосы, такая белая кожа. Восхитительная — я бы не прочь облить ее медовым вином и затем слизать его языком. Но Клодия запрещает. Не дает мне даже дотронуться до девчонки. Полагаю, она боится, что я испорчу ее рабыню. А может, Хризида влюблена в кого-нибудь из рабов; Клодия относится к таким вещам сентиментально. Как бы там ни было, я не распускаю руки. Мы с моей сестрой всегда с уважением относились к имуществу друг друга.

Я заметил, что пение галлов на минуту прекратилось. Внезапно оно началось снова, сопровождаемое свистом флейт и грохотом кимвалов. Клодий состроил гримасу.

— Ну, думаю, нам удастся как-нибудь пережить потерю шкатулки, — сказал он, рассеянно глядя на статую Адониса. — Эта безумная попытка отравить Клодию — еще одна улика в пользу того, что Целий пытался сделать то же самое с Дионом в доме Лукцея. Он использовал деньги Клодии, чтобы достать яду и подкупить рабов Лукцея. Она начала подозревать его, и теперь он хочет не дать ей выступить на суде и рассказать, что ей известно. Безрассудный, отчаявшийся человек — вот такую картину мы представим судьям. Клодия сказала, ты обнаружил каких-то рабов, которых Лукцей спрятал где-то в рудниках.

— Возможно.

— Разве она не дала тебе серебро, чтобы ты нашел этих рабов и выкупил их?

— У нас был такой разговор, — сказал я, испытывая неловкость. — Не исключено, что от этого будет мало толку.

— Лучше, чтобы толк был. Нам нужны неопровержимые улики. Это наша задача, понимаешь, Клодии и моя, разыскать улики против Целия относительно попытки отравления Диона. Другие люди занимаются преступлениями, которые Целий совершил против египтян на их пути в Рим. Будем надеяться, что им удастся раздобыть что-нибудь поосновательней. Свидетели! Вот что нам нужно. Веские свидетели — мы можем пройтись по форуму прямо сейчас и найти десять человек, которые присягнут, что Целий виновен во всем, в чем его обвиняют, но их словам придадут не больше значения, чем словам пьяного забулдыги; плохие свидетели только подмывают хорошее выступление обвинителя. Самая сильная улика в нашу пользу — это мысль, над которой раздумывает сейчас каждый: если это не Марк Целий убил Диона, то кто?

— Я гадал над этим сам.

— Мы не хотим, чтобы судьи долго раздумывали. Они могут остановить свой выбор на ком-нибудь еще. — Клодий ухмыльнулся.

— Ты не уверен в том, что Целий виновен?

— Конечно, уверен, — резко сказал он. — У тебя и вправду нет чувства юмора, что ли?

— Как случилось, что вы оба оказались замешаны в этом деле — и ты, и твоя сестра?

— У нас обоих есть собственные причины желать, чтобы Марк Целий получил то, что заслуживает. Как и у тебя.

— У меня?

— Целий убил твоего старого учителя. Разве не поэтому ты сейчас здесь? Твоя причина личного характера, как и причина Клодии. Моя имеет отношение к политике. У каждого свой стимул. Какое дело до этого судьям?

Я кивнул.

— Я хочу спросить другое: всегда ли вы с твоей сестрой все делаете сообща? — двойной смысл этих слов дошел до меня уже после того, как они прозвучали, когда было слишком поздно.

— Кажется, прибыло наше вино и печенье с тмином, — сказал Клодий.

Хризида спустилась по ступеням с подносом в руках, следом за ней шла еще одна рабыня со складным столиком. Пока они устанавливали перед нами вино и сладости, пение, доносившееся из Дома галлов, на секунду прекратилось, а затем вновь возобновилось, но уже на другой ноте и в другом темпе. Жрецы затянули новую песню, если только этот резкий шум действительно представлял собой пение.

Клодий отхлебнул из своей чаши и задумчиво посмотрел вдаль.

— Каждый раз, пробуя вино с медом, не могу удержаться от мысли о старых плохих временах.