Когда Волга текла кровью

—    А теперь, мой дорогой Холль, расскажите мне о вчерашнем дне. Крелль уже кое-что о вас рассказал. За последние недели, замещая оберста Гроссе, я кое-что повидал. Вам неоднократно везет. Ничто не действует без удачи.

—    Так точно, герр оберстлейтенант, ничто не действует без удачи.

Он внимательно выслушал мой доклад. Я открыто сказал ему, что боевой состав после вчерашнего боя практически равен нулю и ротам срочно нужно пополнение.

—    Вы правы, Холль. Я послал адъютанта в дивизию. Крель лично изложит генералу Пфайферу ситуацию в полку, чтобы нас вывели из подчинения 24-й танковой дивизии и вернули в 94-ю дивизию. Для боевой готовности нам нужно пополнение и отдых. Я сейчас тоже нехорошо себя чувствую, обострился ревматизм.

В блиндаж вошел связной:

—    Герр оберстлейтенант, обер-лейтенант из штаба 24-й танковой дивизии хочет с вами поговорить.

—    Проводи его.

Вошел обер-лейтенант в форме танкиста, отдал честь и подошел к командиру:

—    Обер-лейтенант Еско фон Путкамер, 02 (офицер связи. — Прим. пер.) 24-й танковой дивизии.

Мой командир представил нас.

—    Что привело вас ко мне, герр фон Путкамер?

—    Г ерр оберстлейтенант, поскольку котел у хлебозавода ликвидирован, ваш полк занимает новый сектор. Генерал фон Ленски хотел бы знать, когда ваш полк будет готов выступить.

Я не мог поверить своим ушам. Он сошел с ума или в дивизии не знали, что происходит?

Командир посмотрел на меня, затем обратился к Путкамеру:

—    Лейтенант Холль — один из последних уцелевших ротных командиров. Он вчера принимал участие в боях и наполовину оглох. Послушайте, что он вам расскажет, и передайте своему командиру.

Он обернулся ко мне:

—    Давайте.

_IL

~1Г

Я повторил свой доклад и указал количество бое-готовых солдат (два батальона с 44 пехотинцами). При этом мои мысли были об убитых и раненых. Я закончил со слезами гнева: «И эта горстка тоже должна стать пушечным мясом?»

Фон Путкамер внимательно слушал меня, лицо его было непроницаемо. Затем он сказал: «Да, вижу, здесь ничего не поделать. Я доложу командиру». Он отдал честь и вышел.

Оберстлейтенант Мюллер отпустил меня, пожелав скорейшего выздоровления. Полный горечи, я шел со связным Грюндом обратно в обоз. Так обычно и бывает, когда тебя «одолжат» другой части. Тебя используют до последнего солдата, потом — когда ты послужил своей цели — тебя просто бросают.

Глава 3

НАШ ПОЛК ВОЗВРАЩАЕТСЯ В 94-Ю ПЕХОТНУЮ ДИВИЗИЮ

Действия у рынка и Спартаковки

19    октября 1942 г.

Приехав в расположение обоза, мой гауптфельдфебель сказал, что жалкие остатки нашего батальона все еще в Баррикадах. Поскольку слух ко мне возвращался все больше, я решил на следующее утро, 20 октября, отправиться на фронт в роту. Если со временем мы получим обратно несколько легкораненых, будет разумнее составить изо всех остатков одну часть. Вечером я написал письмо своим любимым. Кроме того, я провел операцию по «полной очистке тела» со сменой белья, ведь никто не знал, когда еще подвернется такая возможность.

20    октября 1942 г.

Святой Петр был к нам добр, день снова был солнечным и ясным. После доброго завтрака я направился в батальон. До него было три километра. Я чувствовал себя в безопасности — до фронта было четыре-пять километров. Я с интересом смотрел на наши самолеты, плывущие над головой в сторону Сталинграда и — как и все эти недели — вываливающие свои бомбы на город. Для них погода тоже была идеальна. Когда, наконец, падет этот проклятый город! Нигде еще не было сопротивление противника столь упорным и яростным, как здесь. Я подумал об Арте-мовске или Кагановиче в районе Донца, или о Ворошиловграде позже: бои тоже были тяжелыми и все же не столь ожесточенными, как здесь. Я был уверен, что причиной тому было то, что город носит имя Сталина. Престиж «красного диктатора» мог упасть, если бы Сталинград пал. А он падет. Я был уверен в этом.

Я был уже на полпути. Со мной были три товарища из батальонного штаба. Вдруг — посреди ясного неба — раздался острый свист — и затем визг шрапнели. Мы бросились на землю. Все повторилось еще четыре раза. Некоторое время мы лежали неподвижно, обнимая землю, на случай повторения сюрприза. Затем как можно быстрее мы рванулись к балке, которая давала возможность скрыться с глаз. Слава богу, это утреннее приветствие не нанесло большого ущерба. Мы переглянулись.

«Герр лейтенант, а что у вас с правой рукой?» Один из моих товарищей показал на дырки в правом рукаве кителя. Я снял его и увидел, что два маленьких осколка вошли мне в руку повыше локтя. Во время огневого налета, бросившись на землю, я ничего не почувствовал. Мной займется батальонный врач, доктор Щепански. Рукой можно было двигать. Штабсарцт (капитан медицинской службы. — Прим. пер.) доктор Щепански уже однажды спас мне жизнь, когда 19 апреля мне прострелили легкое. Он быстро появился рядом и применил все свои умения. Эта легкая рана будет для него детской забавой.

Никто из нас не мог сказать, откуда прилетели снаряды, вероятно, с другого берега Волги.