Когда возвращается радуга. Книга 2

И снова дорога, дорога… Мерно цокают лошадиные копыта, экипаж чуть покачивается на рессорах — новом, но таком полезном изобретении, избавившим путешественников от утомительной тряски, когда кузовок подвешивался к платформе на цепях или верёвках… Притихшая Фрида что-то сосредоточенно шепчет сама себе в уголке — видимо, повторяет первые наставления Али. Девушка-то она не глупая, просто легкомысленная; но вот после выговора почувствовала свою вину — и изо всех сил старается её исправить…

С выездом они, конечно, задержались.

А всё потому, что ожидаемые целители нагрянули в лагерь ближе к полудню. Четверо монахов-целителей прибыли из расположенного близ Питивье монастыря святого Пантелеймона. Тук связался с ними ещё ночью, но святым отцам понадобилось время на сборы в дорогу: учитывая предварительные диагнозы, полученные от собрата, они не только вооружились целым грузом снадобий, но прихватили с собой несколько особо оборудованных телег для перевозки раненых. Конечно, верхом им добраться было бы вдвое быстрее; но, узнав о помощи, оказанной Ирис, монахи справедливо рассудили, что раз никто, благодарение Господу, не умирает, напротив: после обработки ран и переломов чудесным зельем пострадавшие крепко спят — два-три часа промедления не страшны. Зато есть возможность безопасно доставить всех, кто не в состоянии сесть в седло. А уж в обители их живо поставят на ноги.

Пустые грузовые возки за ненадобностью отослали в Эстре.

Уступая настойчивым просьбам Ирис, обеспокоенной не только минувшими событиями, но и судьбой драгоценного груза, маршал Винсент сообщил, что все коллекции, предназначенные в дар Лютецкому и Сорбоннскому университетам, были переправлены через Эстрейский Старый портал напрямую в столицу, и уже размещены в хранилищах Лувра. Оказывается, из Эстре вместе с кортежем выехали пустые повозки, забитые, дабы не обнаруживать свою лёгкость, мешками с песком. Казалось, к чему такие предосторожности, на деле оправданные? Да к тому, что из особых источников — особых, подчеркнул маршал, — стало известно, что некоей гостьей короля и герцога интересуются высокопоставленные лица из одного, пока неназываемого, соседнего государства, не всегда и не во всех отношениях лояльно настроенного к Франкии. Пока неясно, что более интересует этого, невнятно обозначенного, соперника: сама ли Ирис, как подданная Османской империи, её ли магический дар, или нечто ценное, сокрытое в наследии Аслан-бея. Последнее — весьма вероятно, ибо, оказывается, охранниками Эстрейского университета не так давно были пресечены две попытки взлома кладовых, в которых как раз и размещались артефакты и коллекции знаменитого учёного.

В ту самую ночь, когда граф де Камилле заработал рану в боку, была, оказывается, пресечена попытка выкрасть саму Ирис. Но, поскольку всё обошлось благополучно, те, кто отвечали за её безопасность, решили пока не тревожить гостью. Причины нападения могли быть просты — выкуп за богатую путешественницу. Для того чтобы убедиться в определённых намерениях неизвестного противника, рейтары имитировали своё отбытие, а сами укрылись в возках. Лес — на редкость удобное место для засады, особенно когда путешественники, очарованные его красотами, забываются, а немногочисленная охрана теряет бдительность.

(Тут Ирис густо покраснела, вспомнив свою восторженность, казавшуюся теперь глупой, и порхание по полянам…)

Вот и подтвердилось, что и в самом деле за вдовой и наследницей Аслан-бея ведётся целенаправленная охота. И теперь, хочешь, не хочешь, а надо ей это знать, чтобы каким-то случайным своим поступком не сыграть на руку враждебной силе. Осторожность и ещё раз осторожность!

Правда, пока что у них есть время перевести дух и продумать дальнейшие действия. Ибо каких-либо следов второй летающей или шустро бегающей твари на месте несостоявшегося похищения не заметили… хоть и обнаружили неподалёку закрытую карету — очевидно, для увоза пленницы. Но донести заказчику похищения, что его планы провалились, пока некому.

Но главное, что Ирис Рыжекудрая, а ныне — Ирина Модильяни, ибо вместе с крещением и именем, созвучным прежнему, ей была присвоена и фамилия крёстного отца — не должна дрожать, как осиновый лист, и таиться на каждом углу. Наблюдение за ней ведётся постоянное и, как она могла уже убедиться, действенное, а в Лютеции к людям маршала присоединятся собратья Тука из Инквизиции: у них превосходные наблюдатели, невидимые и неслышимые. Маршал уверен: ещё немного — и они обнаружат и разоблачат заговорщиков, и вот тогда-то узнают суть их стремлений.

…Вспоминая их с Винсентом недавнишний разговор в отдалённом уголке поляны, в стороне от лишних ушей, Ирис только вздохнула.