Когда возвращается радуга. Книга 2

— Что вам сдалась эта прелестная вдова? Вы тоже вдова, и ещё прелестнее, смею заверить.

— Келюс!

— Я всего лишь хотел напомнить, прекраснейшая, что вы обещали мне встречу… Хм. Не сердитесь… Хорошо, поговорим о деле. Милость монархов можно уподобить маятнику: сегодня она качнулась в одну сторону, завтра — в другую… Ну, не стреляйте в меня гневными взглядами, я не верю, что вы такая злая. Что вы так взъелись на эту иноземную красотку, я вас спрашиваю? Ну да, все только и говорят о ней, как о возможной невесте графа, но подумайте: старейший во Франкии род — и какая-то мусульманка, прости-господи? Да ведь она — вдова даже не министра… не визиря, я хотел сказать, приближенного к султану, ни его родственника — а всего лишь учёного мужа, и, по некоторым сведениям — её мать простая рабыня, а сама она воспитывалась в Серале. Каково? Это я разузнал для вас, прелестнейшая!

— Ах, дорогой граф…

Лулу показательно схватилась за сердце.

— Но что это мне даёт?

— А то, дражайшая, что сегодня оную вдову ожидают на приёме. И, говорят, представят официально. Она будет тут среди нас? Наверняка, ей захочется познакомиться со столичными дамами, вы, как женщина, это прекрасно понимаете…

— И что?

— Поговорите с ней. Подружитесь, сделайте вид…

— Да вы с ума сошли, Келюс! Мне, графине в седьмом поколении — и знаться с какой-то рабыней?

— Уймите временно гордыню, дорогуша, будьте гибче, и увидите: король это оценит! Познакомьте эту выскочку со столичными дамами, они будут рады заполучить в гости эту новинку для развлечений, а вы — докажете светлейшему монарху, что не стоит так уж придавать значения сплетням, а если что и было с вашей стороны высказано необдуманно — так то ж без злого умысла, а на самом деле вы — послушнейшая и вернейшая его подданная. Притворитесь, как вы это умеете, перетерпите!

— Ах, я не могу!

На прекрасные глаза вдруг навернулись непритворные слёзы.

— Стоит мне подумать, что король и впрямь прочит её в невесты Филиппу — я умираю!

— Так что с того, что в невесты? Разве когда-нибудь обеты, принесённые в церкви единственному мужчине, мешали женщине получать удовольствие в объятьях других?

Взгляд его был многозначителен и красноречив. Не устояв, прелестница улыбнулась.

— Ах, вы… искуситель!

— Искуситель, не отпираюсь. Однако прислушайтесь к моему совету, и увидите — вам не придётся уезжать.

Сдвинув хорошенькие бровки, графиня задумалась.

— План, безусловно, хорош. Однако…

Губки сложились в злорадную усмешку.

— О, да, теперь я понимаю. Эту гостью хорошо иметь в подругах, нежели во врагах. Я всё буду узнавать от неё лично. Но… в том случае, если и впрямь её увижу.

Бросила торжествующий взгляд на собеседника.

— Её нынче не будет. Она не придёт на приём, слышите? Не придёт! — И захохотала. — Филипп явился из поездки один, без неё, мне всё доложили! Уж что нам стряслось у этой дуры, отчего она повернула назад или просто его бросила — пока неизвестно, но, будьте спокойны, я узнаю! Он и сейчас явился один, хмур и бледен, и, судя по его физиономии, страшно недоволен. Так что, дорогой друг, с бывшей рабыней подружиться я не смогу, придётся мне подчиниться воле короля и уехать; но уж, будьте уверены, отправлюсь в ссылку не я одна.

Наградой ей послужило выражение полнейшего изумления на лике графа.

— Не будет? — пробормотал он. — А мы уж спорили…

Чистейший звук фанфар прервал их разговор.

— Его Величество король Франкии Генрих Валуа! — торжественно объявил церемониймейстер, пристукнув парадным жезлом.

Пышные платья, богатые камзолы и плащи, экзотичные восточные халаты, тартарские меха и чинские шелка зашевелились, отхлынули — и образовали в середине зала широкий проход, от входных дверей к трону, расположенному на возвышении под балдахином, расшитым золотыми лилиями.

Двери распахнулись — и вот уже король, блистательный, великолепный, в самом расцвете сил и мужественной красоты, вступил в зал, милостиво отвечая улыбками и кивками на поклоны подданных и послов иностранных держав. Неспешно и величаво он прошёл к трону и уселся. Поманил к себе Пико. Тот привычно занял место за его правым плечом.

— Кого ждём? — весело спросил Его Величество. — Ах, да…

— Королева Бриттании, Ирландии и Шотландии, Елизавета Тюдор! — последовало очередное объявление.

По залу пронёсся восхищённый вздох. Если король Франкии по праву считался, пусть не самым красивым, но обаятельнейшим мужчиной Европы, то королева бриттов, которой хоть и сравнялось за тридцать, имела право называться первой красавицей, и не только Островов. Драгоценности, коими щедро сверкал её наряд, жемчуга, сверкавшие в дивной рыжей гриве, казалось, тускнели на фоне её очарования.

— Вот только улыбка у неё какая-то… предвкушающая, вам не кажется? — едва слышно шепнул де Келюс. — Как будто какую-то гадость готовит.

— А я вам говорила, говорила! — с жаром отозвалась графиня. — Это всё её дурацкое соперничество с нашим королём! Она безумно рада, что вдова убралась назад, в Эстре, потому что хочет переманить её себе, а если сейчас эта рабыня так и не явится — ей придётся искать других покровителей!