Когда возвращается радуга. Книга 2

Злоключений пленников, пережитых за эти несколько недель плавания, хватило бы на целую книгу. Но Аннет ограничилась лишь кратким описанием. О том, с каким пренебрежением относился к ним главарь, которого язык не поворачивался назвать капитаном, ибо офицерское звание — не для всякой швали. А от взглядов кока и помощника, приносящего еду, хотелось прикрыться паранджой на восточный манер. О том, как она едва отбилась от покушений на свою честь, когда, угрожая жизни маленького Анри, Дрейк хотел принудить её к близости, и лишь угроза пожаловаться не кому-либо, а Билли Боулу, бессменному Командору Берегового братства, возымела действие. Ни в грош не ставящий ни королеву Бесс, ни своего нанимателя, бывший флибустьер занервничал. Хрупкая маркиза оказалась дамочкой с секретом, и с чёрт её знает кем в покровителях. А так как перерезать ей горло запрещалось, боле того — велено доставить живой — мало ли кому и впрямь нажалуется? Связываться с ребятами Боула, особенно из квартердек-команды, которую он частенько посылал на зачистки неугодных — себе дороже. На службе у королевы капер числился лишь официально, а душой и телом до сих пор принадлежал Братству. Аннет интуитивно отдавила ему любимую мозоль — и выиграла небольшое послабление. По крайней мере, её более не домогались.

День за днём она ковырялась шпилькой в механизме хитроумного замка цепи, удерживающей ножку сына. Ребёнок считался слишком ценным пленником, чтобы склепать на нём грубые кандалы: цепь была, словно для коронованной особы. Не слишком толстая, хоть и прочная; под ножное кольцо-браслет подложена полоса овчины мехом наружу, чтобы не натирала железная кромка, сам же браслет замкнут крохотным замочком, чудом ювелирной работы, иначе не назовёшь. Однако терпение, помноженное на трудолюбье, оказались сильнее бриттских хитроумных механизмов. Не прошло и недели, как замок сдался.

Но приходилось вести себя очень осторожно и после прогулок по каюте возвращать путы на место. Трижды в день в каюту приносили еду, а помимо этого, устраивали порой досмотры: на месте ли цепь? Не расшатаны ли звенья? Не припрятано ли под матрацами или под подушками, или в иных тайниках какого-нибудь оружия? Один Бог ведает, что там собирался обнаружить Дрейк, и как могла сговориться пленница с коком, притворяющимся слепоглухонемым. Скорее просто хотел лишний раз унизить и напомнить, кто здесь хозяин.

Она не собиралась сдаваться и разыгрывать жертвенную овечку. Настоящая морячка, Аннет выжидала лишь удобного случая, чтобы сбежать. На первый взгляд, намерение бессмысленное, но из рассказов старого Хью, да и примеров по собственной шкурке она помнила, что, порой, провидение приходит на помощь даже в самых безнадежных случаях. А потому — ждала, прислушивалась, приглядывалась. На палубу их не выпускали, но где расположены шлюпки, Аннет знала. Подсушивала и копила в тайничке под двумя половицами сухари. Предсказание Бенедикта придавало ей силы. Они встретятся с Генрихом, а значит — нынешнее испытание завершится благополучно.

Но всё же, распознав первый признаки приближающегося шторма, она испугалась.

Что удивительно — страх, похоже, после всего пережитого отшиб ей память. Аннет и сейчас, откровенничая с Ирис, не могла толком припомнить, как и с помощью чего умудрилась соорудить для сынишки жилет из пробковых пластин — скорее всего, ободрала стенную панель из мягкой пробки, но чем скрепляла — для неё до сих пор остаётся загадкой. В памяти отпечаталось: она уверенно говорит Анри, что совсем скоро они повеселятся, и это будет настоящее приключение, а вот противным пиратам будет не до веселья… Она говорила без остановки, лишь бы он не боялся, лишь бы не боялся… И ещё запомнилось, как грозно и неумолимо надвигается прямо на них, на иллюминаторчик, борт чужого корабля; и лишь по какой-то прихоти взбесившихся волн ударяет не в стену их каюты, а где-то рядом. Страшный удар, сбивающий с ног; трещит и стонет обшивка, кренится пол, Анри съезжает прямо ей в руки…

Вот тут-то и произошло что-то… странное. Чего Аннет до сих пор не может понять. С этого момента — и до того, как очнулась в холодной воде — спокойной, значит, шторм затих. Она мёртвой хваткой вцепилась в край какого-то плота… нет, двери, свесившись с которой тряс её за плечо живёхонький сынок, и всё повторял: «Мамочка, ты меня слышишь? Нас сейчас спасут, ты угадала, спасут, а плохих людей накажут, да? Ты угадала, всё хорошо, только не молчи, мамочка…»

И какое счастье, что одна из шлюпок, невесть откуда взявших, направилась к ним! Даже не к ней, а к мальчугану, бесстрашно приплясывающему под притапливаемой дверью и призывно машущему руками! Весло плеснуло совсем рядом, слуха коснулась чужая взволнованная речь, её перехватили сразу две пары рук. Она замёрзла, значит проболталась в воде долго. Её тотчас укутали в какое-то одеяние, она торопливо поискала глазами сына. Тот, совершенно не пугаясь, обнимался со спасателями и радостно хохотал. Для него это была долгожданная свобода, обещанная недавно любимой мамочкой.