Когда возвращается радуга. Книга 2

Вернуться в каюту. Дождаться вестей от Али. Предупредить и успокоить Мэг, подумать, куда бы спрятать Кизилку… Впору привязать к койке или к матросскому гамаку, чтобы не летал по каюте, цепляясь за всё и всех, когда начнётся заваруха. Обязательно освежить в памяти, как вести себя во время бури на море. Эфенди оставил для неё много записей, и особо — советы о безопасности, когда путешествуешь на суше и на море, на реке или в горах. Главное — не бояться, не суетиться и не путаться под ногами у мужчин, потому что все главные заботы лягут на них.

За бесценный груз, наследие Аслан-бея, можно не волноваться, он хорошо упакован в водонепроницаемые ткани. К тому же, каждый сундук, ящик и ларец обиты накладками из пробкового дерева, выкрашенного в ярко-жёлтый цвет, чтобы в случае гибели корабля легче было найти на воде. Вспомнив об этом, Ирис судорожно вздохнула. Осталось ли на свете то, чего не предусмотрел её мудрый супруг?

И уж конечно, он не отправил бы её на верную гибель. Ведь сам он, по его словам, благополучно пережил дюжину морских путешествий. А этот самый галеас, на котором она плыла, по рассказам капитана Джафара-аги, выдержал восемь ураганов и прошёл через пять крупных сражений — и до сих пор цел. Не зря же сам Великий султан избрал именно его для перевозки двух сокровищ… На этой фразе капитан тогда запнулся, но Ирис каким-то чутьём уловила, что под вторым сокровищем паша Джафар подразумевает именно её, рыжекудрую.

Она порозовела при одном воспоминании о том неловком моменте.

Плотнее завернулась в покрывало — несмотря на наступающий зной — и последовала к трапу, ведущему на среднюю палубу, а оттуда в свою каюту.

Всё будет хорошо, твердила она себе. На этом корабле с ней ничего плохого не случится.

Не зря же он называется…

«Солнцеподобный».

А ещё раньше, до прихода к власти Хромца это был «Солнцеподобный Баязед».

* * *

К этому жёсткому взгляду — жёлтого и голубого глаза, к рысьему подозрительному прищуру невозможно было привыкнуть, даром, что в последний месяц Ирис бывала в ТопКапы через два дня на третий и разговаривала с Хромцом больше, чем за всю предыдущую жизнь. Именно разговаривала, а не отмалчивалась, как это бывало при их предыдущих встречах. В день своей свадьбы, когда султан передавал её будущему мужу, ей, как невесте, полагалось лишь стыдливо наклонить голову, сохраняя безмолвие. Во время же редких визитов Солнцеликого к своему учёному другу она, как воспитанная супруга, лишь распоряжалась об угощении и отдыхе для гостя, а сама и носа не показывала, ибо нечего женщине мешаться, когда беседуют великие мужи…

Сейчас ей приходилось видеться с султаном всё чаще.

Слёзы после похорон Аслан-бея ещё не высохли, когда в дом покойного явился Главный Визирь и огласил волю Высочайшего. Тот, как главный хранитель завещания своего учёного друга, ставил в известность, что с нынешнего дня вдова Аслан-бея находится под его покровительством, а потому — ей временно не разрешается принимать посетителей, пусть даже и явившихся выразить соболезнование. В дом, лишённый хозяина, под видом скорбящих могут проникнуть нечистые на руку любители старинных книг и загадочных предметов, собранных престарелым мудрецом; или просто охотники за приданым, уверенные в неопытности новоиспечённой вдовушки и задумавшие склонить её к новому браку, суля защиту и покровительство. Защита и покровительство у неё будут и без них! Не просто так на воротах осиротевшего дома уже показательно проставлена Малая Печать Тамерлана, вырезанная для особых случаев, когда нужно обозначить незримое присутствие Повелителя и показать всему миру: сей дом — под высочайшим присмотром! И недаром, по сообщению верного Али, лучшие охранники из гильдии телохранителей призваны нести дежурство день и ночь, охраняя печаль Рыжекудрой, не позволяя никому тревожить её в великой скорби. Лишь благородному племяннику усопшего, его супруге Айлин, и, разумеется, самому султану разрешалось пересечь границу печати.

Ирис оставалось лишь склонить голову перед волей султана. И сорванным от рыданий голосом кое-как прошептать слова благодарности. Она и сама менее всего жаждала сейчас общения с кем бы то ни было. Отсекая своей волей поток соболезнующих от её дома, Хромец, на самом деле, сам того не зная, предоставил осиротевшей девушке то, к чему сейчас стремилось её сердце: тишину и покой.

Впрочем, затворницей она так и не стала. Потому что тот же посыльный наивысочайшего ранга передал ей повеление явиться в ТопКапы. Нет, не немедленно, но не позднее, чем через неделю, навестить супругу повелителя и маленьких шахзаде. Самой Ансе-Ну-Рии, блистательной нубийской принцессе, не разрешалось покидать гарем, ибо она вновь носила под сердцем дитя, и её супруг не желал рисковать ни им, ни его матерью.