Когда возвращается радуга. Книга 3

— Вот дура-ак… — протянул Назар. — Ну, дурачина, что сказать… Молодец, хорошо придумал. А я тебя потом ищи, ещё больше надрывайся. Нет, так не годится. А ну, пошли!

Пьер только покачал головой. И двинул к выходу. Назар попытался перехватить его за плечо, но получил чувствительный тычок.

И так бы им и подраться, не сходя с места, если бы не какой-то монах, заглянувший для чего-то в коридор, а заодно и решивший уточнить у отроков, не встречали ли они тут некоего брата Арнольфини. Ответ он получил вежливый и отрицательный, спокойно удалился искать собрата, а ребята к тому времени остыли.

— Ты вот что, — обеспокоенно сказал Назар. — Ты горячку-то не пори. Есть у меня одна мысль…

— Пойду я, — хмуро ответил Пьер, уже не скрывая узелка с сухарями. — Спасибо за всё, брат.

— Вот ты говоришь — брат, брат… — В отчаянье Назар перехватил друга за руку. — А мы с тобой даже не побратимы! Давай сперва побратаемся!

Пьер подумал. Озадаченно нахмурился.

— Зачем? — спросил не враждебно, просто интересуясь.

— Как зачем? У нас говорят: побратим побратима всегда учует, даже издалека. Случись с тобой беда — я узнаю, на помощь приду. Ты пойми, я человек уже не вольный: у меня и наставник, и хозяйка такую бучу поднимут, ежели пропаду! Так просто не уйдёшь, подготовиться надо. А если я тебя чувствовать буду — отыщу быстрее!

Брякнул-то больше для того, чтобы хоть как-то друга задержать, а сам понял — да ведь так оно и есть!

— Отыщешь…

Пьер усмехнулся.

— Мари вон до сих пор не нашли. А я и подавно никому не нужен. Разве что… хорошо, если похоронить смогут по-христиански, не дадут косточкам пропасть безвестно. Ладно. Давай побратаемся. А ты знаешь, как?

…На всякий случай Назар сперва заглянул в собственную келью. Но наставника не обнаружил. Видать, ходит где-то по своим важным делам. Вот и ладно, а то, неровен час, опять отругает, скажет: «Не дело это, отрок неразумный, мы и без того все — братья во Христе, а то, что ты задумал? очень уж твоё братание на языческий обряд похоже». Чуть не наяву усслышав знакомый укоризненный бас, он поёжился. А ну как, в самом деле, сотворит он сейчас что-то запретное? Но что плохого может быть в благих намерениях?

Однако вершить обряд они всё же направились к Пьеру.

— Кровь смешать нужно, — сказал Назар. И пояснил: — У нас в монастырской школе отроки постарше рассказывали, что так испокон веков друзья-побратимы делали, когда в дорогу или в битву отправлялись. Чужая кровь в тебе — она завсегда подскажет, ежели с другом что не так. Только не бойся, там совсем немного нужно. Всего-то нам ладони разрезать — и сцепить, и подержать, чтобы кровь смешалась.

— А-а, — с облегчением выдохнул Пьер.

Он, очевидно, побаивался, что Назар начнёт творить сейчас что-то запретное и опасное; а если просто порезаться — это не так уж страшно. Можно ведь несильно чиркануть, главное — чтобы этой самой крови хватило…

— А у меня и ножа-то нет! — спохватился. — А руку… можно левую? Долго потом заживать будет, а вдруг драться придётся!

— Не бойсь, — отозвался его будущий побратим, выуживая из-за пазухи продолговатый свёрток синего бархата, затейливо перевитый шнуром. — Хозяйкин ножичек — он особый, он только для нежити опасный, а на человеке раны от него заживляются вмиг, вот уви… Ты что?

— Что это? — выдохнул Пьер. — Откуда ты взял?

Заворожённо протянул руку. Коснулся подрагивающими пальцами золотых ножен, прошёлся по выпуклым изумрудам, по россыпи алмазов на рукоятке, сверкнувших вдруг нестерпимым светом… Назар запоздало понял, что до этого мига его друг вряд ли видел вблизи оружие, как таковое, да ещё и в золоте и драгоценных камнях.

— Ты это точно не украл? Тебе не влетит? — торопливо уточнил Пьер. — А то неси назад, пока не хватились! Моя-то хозяйка за пропавший гребешок с камушком полдома велела перепороть, а тут…

Ох ты ж… Назар даже сглотнул. Ну и порядки тут в богатых домах!

— Да что ты, Ирис-ханум мне сама его дала. Для брата Тука. Но его, сам видишь, нет, а нож сейчас просить — разве что в трапезной, а там начнут спрашивать, для чего и зачем… Брось, брат. Сейчас всё потихоньку сами сделаем — да завернём его и отдадим, будто и не трогали. А крови на нём не остаётся, я видел. Он зачарован.

— А-а…

Преодолев соблазн зажмуриться от страха, Назар резанул позолоченным лезвием по чуть сомкнутой ладони. Перевёл дыхание. Обожгло, но терпимо.

Протянул кинжал товарищу, рукояткой вперёд.

— Если быстро — не больно, ничего и не почувствуешь. Давай!

А у самого отчего-то зашумело в ушах. Хоть и крови-то выступило не так уж и много…

Они скрепили руки в цепком пожатии — да ещё сдавили сильнее, энергичнее, надо ведь, чтобы кровь смешалась! Отчего-то перед глазами у Назара всё поплыло, а совсем рядом он увидел бледное лицо друга, теперь уже кровного побратима…

Впрочем, сделано ещё не всё.

— Клянусь, — шепнул немеющими губами. — Быть рядом и в беде и бою, прийти на помощь и жизни не пожалеть побратима ради. А ты?

— Кля… нусь… — прошептал Пьер, которому, видать, тоже было худо. И, вскрикнув, зажмурился, будто ослеплённый.