Когда всё началось

— Секунду. — Андрей направился к входной двери. Потом я услышала звук ключа в дверном проёме, и вскоре Андрей вернулся, держа в руке тот самый ключ. — Твоя проблема решена. — Он потряс передо мной ключом и убрал его в карман. — Дверь больше не открыть. Ты взаперти. Цена свободы — черёмуховый торт.

— Ладно, — наконец вздохнула я. — Давай испечём этот торт.

Андрей улыбнулся, его глаза засветились радостью.

Я позвонила Лёше и извинилась, чем вызвала его непомерное разочарование, но вскоре я о нём забыла.

— А молотая черёмуха-то есть? — спросила я, когда остальные ингредиенты выстроились в ряд на столе.

— Конечно, — протянул Андрей и достал большой прозрачный пакет из верхнего ящика у окна. — Правда, еле раздобыл.

— Я смотрю, ты подготовился.

— А то!

— Давай всё проверим. — Я взяла блокнот и стала зачитывать:

стакан черемухи, стакан молока, стакан сахара, яйца, 3 штуки, 2 чайные ложки разрыхлителя, стакан муки.

— Всё на месте, — отрапортовал Андрей.

— Для крема: 3 стакана жирной сметаны и 1 стакан сахара

— Ага.

— И сироп. Ой! Мы ничего не приготовили для сиропа!

— А что там?

— 60 грамм сахара, 60 мл воды, 6 мл коньяка

— Разве раньше было с коньяком? — Андрей удивлённо приподнял бровь.

— Нет. Это новое. Тоже вкусно.

— Катка, давай без сиропа. Хочу как раньше.

Умоляющий взгляд Андрея поставил точку.

Дальше работа закипела. Андрей вскипятил молоко и залил им черёмуху. Пока черёмуха настаивалась — а это целых два часа, мой тюремщик открыл дверь и отвёл меня в кофейню неподалёку. Наверное, совесть замучила.

Когда вернулись, оставалось не так много работы: добавить к черёмухе яйца, муку, разрыхлитель, сахар. Все взбить или перемешать.

Выпечь четыре коржа при температуре сто восемьдесят градусов, каждый по десять — пятнадцать минут. Коржи пекла я. Духовка Андрея оказалась идеальна для тортиков, и я запланировала время от времени их печь.

Тем временем Андрей под моим руководством взялся готовить сметанный крем. Для этого надо было семьсот грамм сметаны перемешать с двумя третями стакана сахара, поставить в холодильник до растворения, затем размешать, не взбивать. Либо взбить с загустителем. У нас загустителя не оказалось, и Андрей просто всё перемешал.

Вместе собрали торт и поставили его в холодильник до утра.

А на вечер заказали в ресторане ужин.

Охота на ласточку

— Помнишь, как ты пришёл в наш класс? — спросила я, уплетая лапшу из китайского ресторана. — Я чуть со стула не упала, когда увидела тебя. Вот уж везение! А ты ещё и рядом сел.

Андрей усмехнулся и кивнул.

На обеденном столе благоухали блюда. Андрей заказал так много, что, даже если бы мы позвали соседей, всё равно не справились.

— Выдумывай! Ты знала, что я приду, и специально избавилась от соседа по парте. Я просто понял намёк.

Я рассмеялась.

— И всё-таки, почему тогда выбрал меня?

— Если есть ты, зачем искать кого-то ещё?

Вилка выпала и ударилась о край тарелки. Часто моргая и не дыша, я смотрела на Андрея.

— Ну… я…

— А как ты думала, растяпа, — сказал Андрей, улыбаясь, — Я отлично помнил о твоём долге и не собирался упускать шанс.

В тот момент во мне спорили два чувства, и оба я отбросила, не желая в себе копаться. Правда, первое, которое вовсе не собиралась анализировать, закинула так далеко, что моментально о нём забыла — разочарование. Разочарование в том, что Андрей тогда считал меня исключительной лишь потому, что хотел чего-то очень практичного. Второе же было облегчение. Андрей всегда оставался моим другом, и никаких перемен не намечалось. Пожалуй, это чувство не казалось таким уж опасным, поэтому пару мыслей я всё-таки обдумала.

— Я тогда так разозлилась, ты не представляешь! А теперь и подумать страшно, если бы ты выбрал другое место.

Андрей засмеялся и покачал головой.

— Ты бы пропала без меня.

— Ничего не путаешь? Кто занимался с тобой английским? Пусть сначала и не по собственной воле. А вообще, я рада, что мы снова нашли друг друга. Это как будто судьба дала нам ещё один шанс.

Именно так я и думала, но в груди почему-то щемило. Порой, вспоминая причину нашей ссоры на выпускном — настоящую причину, я размышляла, отчего никто из нас до сих пор не заговорил об этом вслух. Не желая вспоминать тот день, не могла я его и забыть. Я и сама не понимала, почему та ситуация стала настолько неразрешимой, что я замолчала на долгие годы. Наша дружба была слишком важной, слишком драгоценной, чтобы променять её на что-то другое.

— Это так, — сказал Андрей и потянулся за стаканом сока, — Ещё один шанс.

— И мы его не потеряем.

После ужина мы сидели на диване, потягивая красное вино из разноцветных бокалов.

— Знаешь, что я всегда в тебе любил? — неожиданно заговорил Андрей. — Ты меня понимала. Я чувствовал это, даже если ты молчала.

— А я всегда любила в тебе то, что ты умел успокоить, подбирал правильные слова, или похлопывал по плечу с каким-то особым ритмом… не знаю… но больше так никто не умел.

Мы смотрели друг на друга.

Потом мы досмотрели оставшиеся в прошлый раз фотографии. Андрей отправился собрать документы для важной встречи в понедельник, а я стала перебирать содержимое стеллажей.