Когда все сказано

Тянулись дни. Родители перестали упрашивать меня и выталкивать за дверь по утрам, а вот Тони не уставал повторять, какой я замечательный. В те времена не было принято поддерживать и утешать своих родственников. Нет, тебя угрозами заставляли стать тем, кем ты должен быть. Однако именно благодаря словам Тони мне удавалось ежедневно преодолевать путь до школы и высиживать те мрачные часы, когда мой мозг прямо закипал от незнания ответов. Я просто боялся подвести брата. Я был непроходимо тупым, но не хотел, чтобы и он считал меня таким же.

Даже когда Тони перестал учиться, он все равно каждое утро провожал меня в школу – иначе меня было не заставить. Брат сам просил отца отпускать его на двадцать минут. Шли мы молча, да и в классе я никогда не поднимал руку и не произносил ни слова. Я практически сползал под парту, чтобы меня не замечали.

Три года спустя учитель все-таки пришел к нам на ферму. Я уже был дома и занимался курами. Заметив мистера Даггена во дворе, я спрятался за курятником. Мать взволнованно вытерла руки о фартук и подошла к нему. Они быстро о чем-то переговорили, и мама направила учителя к отцу, который работал в поле вместе с Тони. Брат вскоре вернулся.

– Чего он хотел? – Я выбежал из своего укрытия и перехватил Тони, когда он уверенно шагал к задней двери дома.

– Не знаю. Мне велели пойти попить чаю.

– Для чая еще рановато. Это из-за меня, да?

– Говорю же, Морис, понятия не имею. Я жутко проголодался. Возвращайся в курятник, а я подойду через минутку.

Я послушно вернулся и, прислонившись к деревянным дощечкам, начал размышлять о том, что меня ждет. Неужто отправят в специальное место, куда свозят всех людей, которые не способны прочесть и строчки из книги? Я ходил кругами, пиная попадавшихся мне под ноги кур.

Через пару минут пришел Тони, вокруг рта еще оставались крошки маминого хлеба.

– Не переживай, Здоровяк, все будет хорошо, – с улыбкой сказал он, хотя в его глазах я все равно видел беспокойство. – Чего бы он там ни сказал, мы все преодолеем вместе, верно?

Я пнул соломинку, не в силах взглянуть на брата.

– Ну же, Здоровяк, что я всегда тебе говорю?

Я по-прежнему не желал прерывать молчание.

– Ты и я против всего мира, так ведь? Давай, Здоровяк, повторяй за мной.

– Ты и я… – раздалось мое бормотание. Не поднимая головы, я шаркал по земле подошвой ботинка. Зачем скандировать эту дурацкую фразу, если на самом деле в этой битве сражались не «он и я», а «я и моя тупость»?

– ПРОТИВ ВСЕГО МИРА! – закончил за нас двоих Тони и ободряюще похлопал меня по плечу. – Вот так-то.

Мы оставались в курятнике, пока отец и учитель, занятые серьезной беседой, не прошли мимо. Папа проводил мистера Даггена до покосившегося забора, где они и окончили разговор, а на прощание кивнул ему, приподняв кепи. Когда гость скрылся из вида, отец перевел взгляд на Тони и подозвал его к себе. Брат положил руку мне на плечо и шепнул:

– Не забывай, ты и я.

И он поспешил к папе.

Час спустя вся семья собралась на чай вокруг длинного кухонного стола. Тони не проявлял ни малейших признаков беспокойства.

– Мистер Дагген считает, что тебе лучше заняться работой на земле, Морис, – объявил отец. – Говорит, ты уже большой и сильный – станешь отличным фермером, как и твой старший брат. Что скажешь? С книгами-то у тебя все равно не ладится, так ведь?

Я проглотил хлеб, представляя, как он скользит вниз по горлу и проваливается в живот.

– Да, – буркнул я в ответ, не отрывая глаз от тарелки. Голову я опустил так низко, что едва не задевал носом еду.

– Вот и хорошо. Мама спросит, есть ли какая работенка на ферме Доллардов. В школу завтра не пойдешь. Пока что-нибудь не подвернется, будешь помогать нам.

Мое смущение заполнило все пространство, оно пеленой окутало чайник, кувшин с молоком и тарелку с вареными яйцами. Доедать не было сил. Закрыв глаза, я отпил чая, чтобы сглотнуть комок стыда в горле.

– Это ведь к лучшему, Здоровяк! – прошептал Тони, когда мы уже лежали в кровати. – Учеба дается не всем, а вот земля – совсем другое дело. Ты только посмотри на свои руки! Для этой работы они и созданы.

Я поднес ладони к лицу, пытаясь разглядеть их во мраке. Да, на этот раз Тони был прав, но мне все равно хотелось добиться большего, в особенности ради него.