Когда все возможно

Норм Этвуд назначил ей встречу в полдень. Они должны были вместе поехать в Лейтон и встретиться с ее собственным адвокатом: у нее есть брачные привилегии, объяснил Норм. Она, например, не обязана свидетельствовать против Джея и сообщать обо всем, что он ей когда-либо говорил. Но если она скажет, что действительно что-то видела, то должна будет подтвердить свои слова под присягой. Линда, сидя на диване, пыталась все это понять, осознать разницу, но чувствовала, что не в состоянии сделать это. Казалось, все части ее организма по очереди отключились, перестали функционировать и как бы стоят «на нейтрале». Она огляделась. Картина Хоппера висела на стене, источая всеобъемлющее равнодушие, но Линде показалось, что это равнодушие относится непосредственно к ней, да и сама картина написана исключительно для данного момента: «Твои беды велики, но совершенно бессмысленны, — казалось, говорила картина, — а для меня важен только луч солнца, осветивший боковую стену дома». Линда встала, перешла в столовую и села за длинный обеденный стол. Несколько лет назад ее дочь, кое-что случайно обнаружив в компьютере отца, сперва ужасно закричала, а потом все никак не могла успокоиться, все плакала и кричала: «Папа трахает каких-то женщин прямо у нас дома, а ты, мама, ничего, совсем ничего не предпринимаешь! Ты еще хуже, чем он! Ты еще более жалкая и гадкая, чем он, мама! И меня от вас обоих тошнит!»

А ведь начиналось все как супружеская игра. Они оба воспринимали это как способ развеять поселившуюся в семье скуку. Линде казалось, что так она сумеет создать новую Линду Петерсон-Корнелл, куда более смелую и соблазнительную, чем нынешняя — в общем такую, которая будет гораздо больше нравиться мужу.

* * *

Линда выросла в Северном Иллинойсе. Ее отец весьма успешно управлял фермой по производству кормовой кукурузы, а мать была домохозяйкой, женщиной довольно легкомысленной, но доброй. Они носили фамилию Найсли, а потому Линде и ее сестрам дали общее прозвище «Хорошенькие девушки Найсли». Детство у них было счастливое, но потом вдруг случилось это — причем так внезапно, что Линде потом казалось, что все случилось в один день, пока она была в школе, — и ее матери пришлось их дом покинуть. Она поселилась отдельно от них в убогой маленькой квартирке — худшего Линда и представить себе не могла. Это было даже хуже, чем если бы мать совсем умерла. Впрочем, через несколько месяцев мать захотела вернуться, но отец воспротивился. И все это — и то, что мать теперь жила в одиночестве в крошечном домишке, куда она переехала после той жалкой квартирки; и то, что она отказалась от всех своих друзей, ибо они прореагировали на случившееся со страхом, словно попытка матери обрести свободу могла оказаться для них заразной, смертельно опасной; и то, что ее дочери теперь держались отчужденно, потому что отец заставлял их хранить верность ему одному, — в общем, эти события оказались самыми сильными и самыми значимыми в жизни Линды. Уже через неделю после окончания школы Линда выскочила замуж за местного парня по имени Билл Петерсон, а через год развелась, хотя фамилию его сохранила. Затем, учась в колледже в штате Висконсин, она познакомилась с Джеем, который, как ей тогда показалось, мог бы благодаря своим способностям и наличию денег предложить ей иную жизнь, как бы катапультировать ее подальше от прошлого и от постоянно преследовавшего ее мучительного образа матери, такой ужасно одинокой, подвергнутой всеобщему остракизму.

И вот сейчас, когда Линда в странном оцепенении сидела в столовой у дальнего конца стола, в дверь вдруг позвонили. Ей даже сперва показалось, что она ослышалась. Но в дверь позвонили снова, и она осторожно посмотрела в щелку между занавесками, но никого не увидела. В итоге она все же решилась осторожно приоткрыть дверь и увидела перед собой худющую как щепка Джой Гунтерсон.

— Линда, я должна была к тебе зайти.

— Нет, — возразила Линда, — ты ничего мне не должна. У нас с тобой нет ничего общего, ясно? У нас с тобой нет ничего общего! Убирайся.

— Ох, Линда! Но я действительно…

— Я не собираюсь закончить дни в жалком трейлере, Джой. — Линда себе не поверила: неужели она и впрямь произнесла эти слова? Ведь она не испытывала ни малейшей потребности их произносить. Похоже, и Джой была несколько удивлена столь откровенной неприязни с ее стороны. На лице у нее — Линда смотрела на нее сверху вниз, потому что Джой была гораздо ниже ростом — читалось явное смущение.

Впрочем, смущение в данный момент они испытывали обе, что и помешало Линде закрыть дверь. И Джой успела сказать, решительно тряхнув головой: