Когда всё взрывается (ЛП)

Закончив, Маринетт плюхнулась на диван, с тяжелым вздохом включив телевизор, чтобы попытаться отвлечься. Она не чувствовала себя в настроении ни для размышлений, ни для новых попыток связаться с Альей. Она быстро просмотрела несколько каналов, в итоге остановившись на эстрадной передаче. Идеально, чтобы не нагружать мозг.

Услышав несколько мгновений спустя громкий звонок в дверь, Маринетт не удивилась. Наверное, Адриан вернулся проведать ее после своего вторжения накануне. Маринетт с трудом встала, направившись к выходу, и автоматически повернула ручку, открывая дверь гостю.

И вскрикнула от удивления.

Вся краска немедленно схлынула с ее щек, когда она увидела в дверях свою лучшую подругу.

Маринетт несколько раз моргнула, с трудом веря глазам. С трудом веря, что у нее не начались галлюцинации от усталости.

Но нет, Алья действительно стояла в дверях. Ее лицо было необычайно бледным, а черты осунувшимися, как будто она тоже не спала, но глаза сверкали решимостью, когда она слегка вскинула подбородок при виде ошеломленного выражения лица подруги.

Не зная, что сказать, Маринетт несколько раз открывала и закрывала рот, точно вытащенная из воды рыба. Спустя несколько секунд неловкого молчания она резко помотала головой, пытаясь привести мысли в порядок.

Слегка посторонившись, Маринетт протянула руку в направлении гостиной и сдавленно предложила:

— Хочешь… хочешь войти?

Алья кивнула и последовала за ней внутрь.

Не без некоторого смущения девочки смотрели друг на друга, ни та, ни другая, не зная, как начать разговор. Маринетт было странно видеть Алью такой спокойной и молчаливой — обычно слова у нее не заканчивались, и она фонтанировала энергией.

Но сегодня она казалась лишь тенью самой себя.

— Я… — начала Маринетт в тот же момент, когда Алья произнесла:

— Я хотела…

Обе тут же замолчали, подпрыгнув, точно их ударило током. Они обменялись коротким взглядом, Алья покачала головой так, что Маринетт не могла определить, вызвали ли их неловкие попытки общения у нее раздражение или грустное веселье.

Для двух подруг, которые так привыкли болтать друг с другом, ситуация сложилась до странности ироничной.

Сжав кулаки, Алья снова подняла голову, рыжие локоны подпрыгнули, а пронзительный взгляд, не мигая, уставился на подругу. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, когда ее прервал телевизор, который Маринетт оставила включенным. Звук вдруг стал громче, когда экстренная тревога прервала программы, объявляя о появлении на улицах Парижа нового злодея.

Маринетт живо повернулась к лучшей подруге, но автоматические извинения замерли на губах, когда она вспомнила, что ее тайна больше не является таковой для Альи.

— Иди, — бросила та с бледной улыбкой. — Поговорим позже.

Маринетт кивнула и, не теряя ни секунды, бросилась к своей комнате. Она была в ярости от несвоевременной помехи, но сердце взволнованно колотилось.

«Поговорим позже».

Алья хотела говорить. Общаться.

Что угодно, лишь бы не жестокое равнодушие. Даже если предположить, что подруга всё еще злилась, пока она соглашалась на разговор, оставалась надежда, что однажды они помирятся. От одной этой мысли в груди растекалось нежное успокаивающее тепло.

В следующее мгновение Маринетт уже торопливо залезла через люк в свою комнату.

— Тикки, трансформируй меня!

Несколько минут спустя Ледибаг грациозно приземлилась на крыше здания, и ее глаза пораженно расширились, когда она окинула взглядом город. Улицы Парижа преобразились. Точнее один конкретный элемент улиц. Асфальт, который покрывал проспекты изменил плотность, утеряв обычную твердость, чтобы стать жидким как сироп, и тек между тротуарами, будто иссиня-черные реки.

Сидя на крышах машин, которые едва поднимались из темных потоков, невинные горожане в отчаянии кричали, а поток неумолимо уносил их по Парижским артериям. Тротуары опустели — прохожие укрылись в ближайших магазинах, чтобы скрыться от липких волн, которые в любое мгновение грозили захватить любого, кто отважится выйти наружу.

Ледибаг понадобилось не больше секунды, чтобы обнаружить противника, который любовался зрелищем, удобно устроившись на соседней статуе. Это была женщина, кожа которой приобрела темный оттенок гудрона, а на голове возвышалась строительная каска. Ее тело пересекали желтые и оранжевые полосы, напоминавшие яркие цвета защитной одежды, не оставлявшие сомнений в природе жертвы Бражника.

— Вау, впечатляюще, — присвистнул за спиной знакомый голос, и Ледибаг живо повернулась к Черному Коту.

Напарник приветствовал ее лукавым подмигиванием, явно довольный тем, что ему удалось подобраться к ней сзади так, что она не заметила. Ледибаг закатила глаза, но тем не менее дружески хлопнула его по плечу, когда он встал рядом.

Заметив присутствие героев, противница подняла на них взгляд, насмешливо заметив:

— Ну что? Хотите бросить вызов Мадам Асфальт?