Когда взрослеют сыновья

И то правда — разве по телефону услышишь то, что скажут живые уста и глаза? По телефону и соврать легко — хотя бы для того, чтобы успокоить своих. А глаза — опущенные, виноватые, плачущие или сияющие, — глаза соврать не могут. Потому-то, несмотря на телефонные переговоры, старухи жужжали как пчелы, которых растревожили палкой. И во всех концах аула слышался голос Аминат: «Вы слыхали… поставить мальчику двойку! Из-за чего? Из-за какой-то тени!.. Да с самого первого дня, как ударила о землю первая кирка, чтобы основать наш аул Струна, такого не было и не будет».

Возмущенный голос матери дошел и до Ахмади, который в это время был занят на стройке Дома культуры…

Рядом с ним рука об руку трудилась и его жена Аймисей.

— И далась ей эта тень! — досадливо поморщился он. — Теперь ославит мальчишку на весь аул. Все бы уж давно забыли об этом, так ведь она не дает. — И, чтобы отвлечься от назойливого голоса и перевести разговор на другую тему, спросил жену: — О какой первой кирке она все время твердит?

— Это для сравнения! — пояснила Аймисей. — Она говорит, что с тех пор как первая кирка ударила о землю, чтобы основать наш аул, такого случая не было и не будет…

— Ты хоть знаешь, когда ударила о землю эта первая кирка? — машинально спросил Ахмади, нанося на кирпичи раствор, чтобы начать новый, следующий ряд.

— Можно подумать, что я стояла рядом с тем человеком, — засмеялась Аймисей, снимая мастерком лишний раствор.

— А все-таки? — настаивал Ахмади.

— Да ну тебя! — отмахнулась Аймисей.

— А я что-то припоминаю… Дедушка рассказывал…

II ЛЕГЕНДА О СЕМИ РОДНИКАХ

…В те давние-предавние времена, когда аула Струна еще не было на свете, так же, как сегодня, всходило и заходило солнце, так же голосисто распевали птицы, так же клокотали горные реки, так же отвесно и шумно падали водопады. В свой срок, как и нынче, приходила весна, и обновленная земля справляла ежегодный праздник — обряжалась зеленью, услаждала слух пением соловьев и стрекотанием кузнечиков, из глубоких расщелин выпускала в небо гордых и вольных орлов… Открывала почки на деревьях, приглашая птиц для гнездовий, распахивала цветы до самой сердцевины, заманивая пчел…

И вот однажды в теплый день весны из каменной сакли вышел человек по имени Макка. Был он молод, крепок, силен. И держал в руке лук, потому что больше всего на свете любил охоту. Макка поднял голову к просторному небу и увидел куропатку. Ее крылья купались в небесной синеве. Макка прищурился, поднял лук и выпустил стрелу: она со звоном рассекла воздух и нагнала куропатку. В то же мгновение крылья дрогнули, спустились, и куропатка камнем упала на землю. Не успел довольный Макка подбежать к своей добыче, как другая птица упала с неба на первую. «Выходит, вместо одной подстреленной птицы получу сразу двух», — обрадовался Макка и уже протянул руку, чтобы схватить птицу за бьющееся крыло, как вдруг увидел, что из ее круглых глаз текут слезы.

Солнце зашло за тучу. Померкло небо. Потемнел воздух, словно сразу наступила ночь. Из руки юноши выпал лук. И тут он увидел невероятное — убитая им куропатка вспорхнула с земли и, разбрызгивая вокруг свои светящиеся перья, поднялась в небо. И во все стороны от нее летели горящие стрелы, словно зигзаги молнии. А следом за ней взлетела и вторая птица, тоже с горящими перьями.

Пригибаясь к земле, обхватив голову руками, Макка бросился прочь. Но огненные птицы кружились и кружились над ним, норовя заклевать его. И хотя Макка со всех ног бежал от этого места, получилось так, что ноги снова привели его сюда. И рядом со своим брошенным в траву луком, там, где только что роняла слезы эта необыкновенная птица, он с удивлением увидел маленькие клокочущие родники. Их было семь, этих родников. И из каждого поднималась в небо тонкая огненная струна.

С тех пор Макка жил как во сне. Ничто не радовало его. Он сломал свой лук и забросил охоту. Неодолимая сила влекла его к семи родникам с огненными стрелами. Но и здесь он не находил успокоения. Сам собой рождался грустный мотив, который он напевал без слов. И вот однажды, привлеченная звуком этой невнятной песенки, с гор спустилась девушка с кувшином на плече. Макка взглянул на нее и обмер — из ее глаз струились точно такие же светлые тонкие струны, как из семи родников.

Здесь, у семи родников, слились их сердца. Здесь же Макка ударил о землю киркой, чтобы построить свое жилище. И каждое его утро начиналось песней, потому что он был счастлив. И каждый его день кончался песней, потому что и девушка была счастлива с ним.

Прошли годы. Сакля к сакле рос аул, получивший название Струна. И всегда в нем звучала песня, потому что счастливые люди основали его, и красивые дети выбегали на зеленые луга: ведь счастливые люди родили их. Но настал и такой день, когда перед аулом появилась первая, еще свежая могила…

Ближе всех к аулу Струна был расположен аул Загадка. Испокон веков он находился в яростной вражде с аулом Струна. «С песней любая ноша легка, любой труд спорится», — утверждали струнчане.